Другими словами, только в безвременном Едином можно находить сканированием понятные сознанию формы (которые оно способно расшифровать). Эти формы в виде копий проявляются в сознании, становясь для него в конечном виде уже не информационно-волновой материей, а конвертируясь в известное нам «плотное» окружение.
Время любого живого существа, в частности, и человека в действительности есть информационный процесс, в ходе которого материальные объекты распознаются сознанием сканированием им окружающего имеющимися в его распоряжении средствами (органами чувств в сочетании с обрабатывающими поступающие сведения центрами).
Поступающие в сознание, точнее, в его соответствующие центры, от органов чувств импульсы (пакеты информации) содержат закодированные сведения о материальных объектах, которые сознание оказалось способным идентифицировать. Эти сигналы сливаются в сознании в картину непрестанно меняющегося окружающего, поскольку пауза между поступающими друг за другом импульсами нивелируется в сознании живого существа за счет определенной длительности обработки каждой порции информации и возникающей тем самым задержки, делающей для сознания непрерывным дискретный процесс поступления информации (порог восприятия).
Иллюзия плавного течения времени создается тем, что сознание человека в силу его физиологических особенностей не способно заметить импульсный характер поступающей информации.
Изменение скорости «течения» времени для конкретного человека, или его собственное время, можно квалифицировать как изменение объема обрабатываемой его центрами информации или изменение скорости ее обработки, что не имеет прямого отношения к «внешнему» времени, хотя каждый человек полагает внешнее, как бы окружающее его, время, единственно возможным. Поэтому фактор изменения хода собственного времени, о котором он не ведает, человек считает чудом или совершенно необъяснимым феноменом.
Собственное время каждое живое существо формирует само при скрытом содействии единого сознания, а вся совокупность живых существ, представляющих индивидуальные сознания, формирует общее, или внешнее время, в котором пребывает каждое живое существо.
Формирование собственного времени каждым живым существом протекает автоматически, точнее, под контролем единого сознания в рамках имеющегося набора органов чувств и формообразующих способностей сознания этого существа. С помощью последних органы чувств распознают необходимые фрагменты Единого, которые превращаются сначала в последовательные информационные пакеты, а потом, после их обработки и объединения, конвертируются в текущее время и движущиеся в пространстве вещи.
То же происходит и с человеком, который по строению есть примат, но с тем отличием, что целевые программы самосознания позволяют ему распознавать осознанно окружающие объекты, используя их, в отличие от животных, которые не вникают в суть предметов, не чисто утилитарно – для выживания, но понимая сразу или постепенно их предназначение, применять окружающие предметы для собственных целей, всячески комбинируя и изменяя их.
Тем самым человек получает, почти как Бог, способность самостоятельно создавать новые миры из обычных предметов и предметов, придуманных им самим, тем не менее, находясь во «внешнем» времени, которое, по существу, формируясь единым сознанием, является необходимым условием (как бы домом) для существования единого сознания уже в разделенном виде – в качестве индивидуальных сознаний, представленных живыми существами, обретающимися в своем собственном времени, но в рамках «внешнего» времени, которое предоставляет единое сознание всей совокупностью живых существ.
3.4. Смерть.
Экзистенциалисты, рассуждая о смерти, подразумевают жизнь, поскольку смерть, как они полагают, есть отсутствие существования, которое их не интересует. Значит, о смерти можно говорить только в контексте приближения к несуществованию.
В частности, Хайдеггер пишет о смерти так: «Смерть мы эксзистенциально осмыслили как характеризованную возможность невозможности экзистенции, то есть как прямую ничтожность присутствия. Смерть не присовокупляется к присутствию при его «конце», но как забота присутствие есть брошенное (т.е. ничтожное) основание своей смерти. Пронизывающая бытие присутствия ничтожность обнажается ему самому в собственном бытии к смерти. Заступание делает виновное-бытие впервые очевидным из основы целого бытия присутствия. Забота равноисходно таит в себе смерть и вину. Лишь заступающая решимость впервые понимает способность-быть-виновным собственно и цело, т.е. исходно» [20, с. 306]; «… В своей смерти присутствию предстоит себя просто «изъять» [20, с. 308].