Остановились у шикарного ресторана. Евгения Львовна морщилась и нервно теребила сумочку. Диета что-то тявкала ей в ухо и мадам Раскатова заволновалась. Наконец она направилась к дверям. Дик кивнул Нэтти: иди следом. Они с Новлянским какое-то время смотрели ей вслед, потом переглянулись.
– Хороша, – сказал Алекс. – Обрати внимание: все на нее смотрят. Но работы еще много.
– Да, она еще не красавица, – кивнул Носков. – У нее менталитет серой мышки. Глаз не поднимает. Сутулится. И все бочком, бочком. Работы впереди еще много, ты прав. Но – хороша!
Итак, новым имиджем Нэтти все остались довольны. Сам же вечер в ресторане был безнадежно испорчен Эжени. Подозвав официанта, она первым делом заявила:
– Молодой человек, я вегетарианка. Есть у вас что-нибудь низкокалорийное и овощное?
– Может быть…
– И у меня аллергия на грибы.
– Тогда…
– И на речную рыбу. И кукурузу под любым соусом и в салатах я тоже не выношу.
Официант не удержался и посочувствовал:
– Вы тяжело больны, наверное?
– Что вы себе позволяете? Позовите управляющего! – взвилась Эжени. Дик спокойно взял у официанта меню и под столом наступил Евгении Львовне на ногу.
– Остынь, – шепотом сказал ей на ухо. И добавил что-то совсем тихо, отчего Раскатова сдулась, словно проколотый воздушный шарик, и затихла. Дик сделал заказ, о чем-то договорившись с официантом, улыбнулся Нэтти, подмигнул Новлянскому, потом, заметив кислое лицо Евгении Львовны слегка кольнул:
– Может, он прав насчет твоей тяжелой болезни, Эжени? Я догадываюсь, когда она началась.
Раскатова вздрогнула, но промолчала. «Не у меня одной в шкафу спрятан скелет», – подумала Нэтти. Дик, безусловно, имел на свою хозяйку влияние. Но есть принесенные официантом блюда Евгения Львовна все равно не стала. Вяло ковырялась в тарелке, заглядывала без конца в тарелки других, тянула носом аппетитные запахи, доносящиеся с кухни, вздыхала и в итоге испортила всем аппетит. Если бы не Дик со своими неизменными шуточками, атмосфера за столом была бы, как на похоронах, а не на втором рождении. Музыка, впрочем, была мажорная. Неожиданно возле их столика возникло лицо кавказской национальности, которое с сильным акцентом сказало:
– Дэвушку вашу можно?
Все разом перестали жевать. Не дождавшись, пока закончится многозначительная пауза, пылкий восточный мужчина нетерпеливо повторил:
– Я спрашиваю, дэвушку вашу можно на танэц пригласить?
Новлянский с Диком переглянулись: к кому, собственно, вопрос? Кто отвечает за Нэтти? Ответила Раскатова, все с тем же кислым выражением лица:
– Она не танцует.
Мужчина посмотрел на Евгению Львовну с интересом:
– Ты ей мать?
– Что?! – Эжени швырнула на стол вилку.
– Она ей отэц, – подмигнул Дик. – Об операции по смене пола слышал, дорогой?
Мужчина попятился назад. Нэтти от приступа смеха закусила губу, Новлянский по-бабьи хихикнул, а Эжени разразилась гневной тирадой.
– Это все из-за вас, – закончила свою речь Евгения Львовна и тут же потребовала от официанта счет. Заплатив, пулей вылетела из ресторана, не забыв напомнить Нэтти:
– Я жду тебя в машине. Поторопись.
Нэтти вспомнила, что у нее нет денег даже на метро. Конечно, можно одолжиться у Дика или у Новлянского. А куда ехать? Нет уж, милая. Назвался груздем – всей птичке пропасть. Коготок увяз – полезай в кузов. Очередная шуточка Дика. И выйдя из ресторана, она села в машину Евгении Львовны. Назад дороги нет. Пока нет.
Она уже знала, чем пахнет ад. По́том, обильным и едким потом. Сам ад выглядел красиво: зеркальные стены, балетный станок, на полу – желтые маты. Мягкий пол все время выталкивал Нэтти на поверхность, как поплавок. Она часто падала, надеясь разбиться в кровь и получить передышку, но, как в настоящем аду окончания пыток не предусматривалось. Короткий перерыв на сон, и все начиналось сначала.
Когда-то она любила физкультуру. Но то была физкультура. Существовали нормативы, не сдав на «отлично» один, можно было вытянуть хорошую четвертную оценку на другом. Теперь же надо было все параметры тела, сдать на «отлично». Нельзя вытянуть на высший бал талию и провалить грудь. В купальнике придирчивому жюри все будет видно. Тем более что Нэтти не совершенство. Самая обычная девушка высокого роста, худощавая и немного сутулая.
– Все лечится, – с уверенностью сказал Алекс. Не сказал только, как.
На следующий день она чуть не взвыла.
– Верх – вниз. Вверх – вниз, – командовал Новлянский. Они делали пресс. Подъем туловища. Вверх-вниз. – Еще двадцать раз. Что ты на меня уставилась? Работать!