- Толковые администраторы - народ полезный. Я вот тоже администратор, легко засмеялось Лицо. - В литературу не рвусь, но литература без меня... - он развел руками, не договорив. - Похоже, вы разбираетесь в людях, Алеша, это отрадно. Вашу книгу мы издадим быстро, но почивать на лаврах не советую. Какие у вас замыслы?
- Все пока в чернильнице, - на всякий случай расплывчато ответил Алексей.
- Нам нужна крепкая повесть о металлургах. А лучше бы - роман. Махните-ка на Урал, Алеша, на передний край. Поваритесь там, поживите настоящей жизнью, а потом уж - к чернильнице. Идет?
- А как вы думаете, я справлюсь? - вопрос был снайперски точен, потому что Лицо немедленно расплылось в доброй улыбке.
- Справитесь, справитесь. Кому, как не вам, подымать большие пласты? А за нами, администраторами; дело не станет, мы вам зеленую улицу откроем. В добрый путь, Алеша, командировку я вам уже подписал. Заранее, на месяц. Верил, что согласитесь, и вы меня не подвели.
- Не подвел? - спросил черт откуда-то из-за Юпитера.
Алексей Иванович не ответил. Душе его было зябко в дальних космических просторах, пустовато и одиноко. Мимо пронеслась ракета, похожая на церковь Вознесения в Коломенском. Душа рванулась было следом, но где там - ракета удалялась в пустоту с субсветовой скоростью.
А на ринге дела шли вполне прилично.
Алексей внял советам тренера, не давал Пашке продохнуть. Держал его на дистанции, гонял левой, а Пашка злился и терял бдительность: Алексей уже провел отличную серию по корпусу, два точных прямых в голову и в общем-то совсем не устал. А Пашка, напротив, сопел, как паровоз, - вот вам и хваленая дыхалка!
Перемещаясь по рингу, Алексей уловил летучую реплику, которую бросил Пашке его тренер:
- Береги бровь!
Выходит, у Пашки _слабые_ брови?.. Алексей не знал об этом.
- Махнем на Урал? - поинтересовался неугомонный черт, который, в отличие от души Алексея Ивановича, превосходно чувствовал себя в безвоздушном пространстве, хотя и оставался невидимым. - Или пропустим месяц? Чего там интересного: железки всякие, холодрыга, сортир на дворе.
- А люди? - попробовала сопротивляться бессмертная душа.
- Люди везде одинаковы. И потом: ты же о них написал, чего зря повторяться. А я тебе других людей покажу, верных товарищей по оружию, по перу то есть...
Верные товарищи по оружию сидели в прохладном зале ресторана "Савой", пили белое сухое вино "Цинандали" и вкушали толстых карпов, поджаренных в свежей сметанке, мясистых рыбонек, хрустящих и костистых. Иные карпы, еще не ведавшие савойских сковородок, лениво плавали в бассейне посреди зала, тыкались носами в стенки, а спорые официанты ловили их сачками и волокли в кухню.
Алексей рыбу есть не умел, мучился с костями, боялся их, осторожно ковырял карпа вилкой, _портил_ еду.
- Как на Урале? - спросил его лауреат Семенов.
- Жизнь, - Алексей был солидно лаконичен. - Мы здесь плаваем в садке, как эти карпы, - он кивнул на бассейн, - а там люди дело делают.
- Позавидовал? - Любицкий отпил из бокала вина, промокнул пухлые губы крахмальной салфеткой. - Что ж не остался? Возглавил бы тамошнюю писательскую организацию.
- Он здесь нужнее, - веско сказал Семенов.
- Мы нужнее там, где лучше кормят, - засмеялся Давка.
- Циник ты, Любицкий, - сказал Алексей, беззлобно, впрочем.
- На том стоим. А тебе, я смотрю, карпушка не по вкусу? Извини, омаров не завезли, устриц тоже.
- Мне по вкусу жареная картошка с салом. Едал?
- Были времена. Отвык, знаешь... А ты что, гонорар за роман решил на картошку бухнуть? Не много ль корнеплодов получится?
- Я его еще не написал, роман.
- Напишешь, куда денешься. Общественность ждет не дождется.
- Это ты общественность?
- Он ее полномочный представитель, - строгий Семенов позволил себе улыбнуться. - В большие люди спешит не сворачивая. Издатель!
- Не преувеличивай, Владик. Вы - творцы, а мы - всего лишь администраторы, следим, чтоб творческий процесс не заглох.
- Что-то подобное я уже слышал, - сказал Алексей.
- Может быть, может быть, на оригинальность не претендую. Да, о процессе. Оля Панова рукопись в издательство принесла: рассказы, повестушка какая-то... Возьми, глянь. Шеф с твоим мнением считается...
- Нет времени, - быстро ответил Алексей. - С романом надо кончать, сроки поджимают.
И кошкой по рингу, бросая тело то вправо, то влево, завлекая противника, ведя его за собой, пробивая точными ударами его защиту, но пока не сильными, не _мертвыми_, и все не упуская из поля зрения белесые редкие Пашкины брови, которые тот явно бдительно охранял...
- Что ты привязался к этому бою? - раздраженно спросила душа Алексея Ивановича. - Не лучший он вовсе в моей спортивной биографии, были и поинтереснее.
- Не исключаю, не исключаю, - согласился черт. - Но мне он нравится, я в нем вижу некий сюжет. Коли умел бы, рассказ сочинил, а то и повесть. Но Бог талантом обидел, с Богом у меня, ты знаешь, отношения напряженные.
Лена вышла в другую комнату - марафет, видать, навести, что-то там у нее в прическе разладилось или с ресницами обнаружился непорядок, - и Семенов с Алексеем остались на время одни.
- Выпьешь? - спросил Семенов.
- Вряд ли, - сказал Алексей.
- Бережешь здоровье? - спросил Семенов.
- Ленка не любит, когда пахнет, - сказал Алексей.
- Идешь на поводу? - спросил Семенов.
- Примитивно мыслишь, лауреат, - сказал Алексей. - Записывай афоризм: никогда не будь не приятным тем, кому хочешь нравиться. Особенно в мелочах быта. Тем более что это не требует больших усилий.
- Ты хочешь ей нравиться?
- Я ей уже нравлюсь.
- Где ты ее подобрал?
- Буквально на улице. Иду я, навстречу она. И так далее, вопрос техники.
- Завидую, - мечтательно сказал Семенов. - Для меня познакомиться с женщиной - мука мученическая. Поверишь, язык прилипает...
- Вот не сказал бы! Ты же сейчас болтал как заведенный. Весь вечер на арене...
- Это я на нервной почве.
- Ты и нервы? Прости, друг Семенов, не верю. У тебя вместо сердца пламенный мотор... Да, кстати, а ты ей показался.
- Считаешь?
- Уже сосчитал.
Семенов налил себе коньяк, примерился было выпить, но вдруг поставил рюмку на стол, бросил в рот маслину, зажевал невыпитое. Сказал просительно: