Но Ленир не спешил принять приглашение. Снял еще один перстень и протянул карду.
— Это — за его шкура.
— Что?
— Его шкура, — требовательно повторил эльмарец, тыча пальцем в селянина. — Для голова и тело.
Почуявший верную прибыль человек соображал быстрее Эн-Ферро, с готовностью стянул шапку и принялся за тулуп, под которым обнаружилась овчинная душегрейка.
— Ты не много ему дал? — спросил Рин, устроившись рядом с эльфом на покрытой рогожей соломе.
— Нет. Малый дар. Принц ехать дальний край, брать такой кольцо много штук. Еда платить, лошади платить. Деньги плохо, от принц не брать. Кольцо брать. От рука принц — много честь. Друг говорить, друг зависть иметь.
— Хитро, — оценил кард. — А язык, Ленни, все же учи. Моя ломать мозг, пока твоя понять.
— Ты совсем мой народ язык не знать, — укором ответил Ленир. — Без говорильный камень пропадать мой мир.
Он уже нахлобучил на голову шапку и теперь пытался найти рукава в складках свалявшегося меха.
— Я быть вонять затем тарский мужик, — пробормотал он брезгливо. Поглядел на зябко сжавшегося Рина и милостиво набросил ему на плечи край тулупа. — И ты вонять тоже.
К дому Буревестника они добрались поздним вечером. Уставшие, замерзшие, провонявшие тарским мужиком и мужичьим самогоном, которым согревались в дороге, не хмелея. Рин приберег силы, чтобы совсем не окоченеть, и на отвод глаз доблестным маронским стражникам, вряд ли пропустившим бы двух оборванцев в Верхний город. Ворота особняка, принадлежавшего некогда барону Ал-Хашер, были закрыты, но Эн-Ферро-младший когда-то провел тут не один день и знал все тайные лазы. Через заснеженный сад, где давно уже не чистили дорожек, они дошли до дома и остановились перед задней дверью.
— У Дэви уже попали под раздачу, теперь бы Сэлу под горячую руку не угодить, — сказал товарищу Рин. — Так что заходим осторожно.
— Буревестник много добр, — не понял предупреждения Ленир. — Не обидеть родня свой друг.
— Святая простота, — покачал головой кард. — Иди первым, раз так уверен.
Эльф смело отворил дверь и прошел внутрь, Рин последовал за ним. Он почувствовал, что вокруг дома выставлен контур оповещения, и, значит, хозяин уже предупрежден о гостях. В лучшем случае он их узнал, в худшем… Кард на всякий случай выставил щит.
Они успели дойти до просторного, освещаемого огромной люстрой холла, но так и не встретили ни души. Постоянной прислуги Сэл, как и бывшие хозяева дома, не держал, а сам встречать гостей не торопился.
— Подождем здесь, — решил Рин.
Прошло еще несколько минут, пока за ведущей на жилую половину дверью раздались шаги.
Но вместо грозного Буревестника в холл выглянул мальчишка лет десяти. Без страха оглядел пришедших и радостно улыбнулся.
Эн-Ферро с облегчением вздохнул.
— Здорово, Витар. Отец дома?
— Ушел по делам, скоро будет.
— А мама где?
Улыбка вмиг сошла с лица ребенка.
— Умерла десять лет назад.
Рин так и замер, не найдя, что еще сказать.
— Уже иду, — послышался от двери приятный женский голос.
Мальчик обернулся на звук, рассерженно рыкнул и шмыгнул под лестницу.
— Иду-иду…
Сначала в дверях появился огромный, обтянутый синим бархатом живот, а затем стало видно и его обладательницу, невысокую миловидную женщину. Должно быть, она спешила из дальних комнат: щеки раскраснелись, дыхание сбилось, но, на взгляд Эн-Ферро, это лишь добавляло ей привлекательности.
— Рин! Ленир! — воскликнула она радостно. — Я не знала, что вы придете.
— Мы тоже. — Рин поймал протянутые к нему руки и поочередно поднес к губам. — Тэсс Кантэ, вы хорошеете с каждой нашей встречей.
Она на миг отвела взгляд и смущенно пригладила белоснежные волосы, забранные на затылке под украшенную жемчугом сетку.
— А ты — такой же льстец. И все больше походишь на отца.
— Зато моя мать скоро будет походить на тебя, — поделился новостью парень.
— Знаю, Сэл виделся с Лайсом на прошлой длани. А его высочество играет в молчанку? — она кивнула на переминающегося с ногу на ногу принца.
— Высочеству нужен говорильный камень.
— Что? — озадаченно нахмурилась хозяйка.
— Кристалл-переводчик. Мы к вам сегодня немного м-м-м… нетрадиционным путем.
— Я так и поняла. Идемте, у Сэла должно что-то быть.
Холл опустел, но притаившийся под лестницей мальчик не спешил покидать свое укрытие. Он сидел на корточках, раскрыв на ладони серебряный медальон, и мама улыбалась ему с миниатюрного портрета.