Дайен Окиво.
Он вдохнул воздух. Запах приятно будоражил сознание. Почему-то хотелось, чтобы ласковые руки гладили его голову. Он полежал пару минут, прислушался к себе. Жарко. Девушка предлагала деду морс. Он устремил взгляд на стол. Кувшин манил запотевшими стенками. У Дайена побежали слюнки, когда он представил, как он пьёт холодную жидкость, пахнущую ягодами и травами.
В два прыжка он очутился на стуле, потянулся лапами... Лапы? Он внимательно осмотрел конечности. Напрягся. Вместо лап появились руки. Через мгновение за столом сидел молодой человек и жадно пил морс прямо из графина.
- Эк тебя... - дед Иван почувствовал оборот быстрее всех, и из окна наблюдал насыщение сотрудника генной лаборатории морсом. Парень утолил жажду и с интересом оглядывался, явно не до конца понимая, кто он, где и что ему делать дальше. Иван решил просветить несмышленыша:
- Эй, парень, подь сюды!
Дайен повернул голову, встретился взглядом со стариком, медленно встал, поворотом головы откинул в сторону длинные волосы и завыл, неспешно оборачиваясь волком.
- Ой! Пса покормить надо! - засуетилась Лёнка, собрала на тарелку пирогов и выскочила за дверь. Иван так и остался стоять около окна, наблюдая второй оборот.
Синьор Окиво в собачьем облике сидел за столом и ел с рук Алёны пироги. Иначе есть он отказался.
- Ты ему ещё салфетку повяжи, - иронизировал дед, наблюдающий с многочисленной роднёй бесплатный цирк.
- Надо - и повяжу, - излишне агрессивно прокомментировала Лёнка.
- А не поехать ли тебе с нами, внуча? - предложила "между прочим" Пелагея. - Давно у нас не гостила. Чё в избе-то толкаться...
- И верно, поезжай, дочь, - дала разрешение недавно испечённая бабушка, укачивая разревевшийся конверт.
- Езжай, - просигнализировал губами дед Ваня.
- Собраться-то дадите? - ершисто спросила Лёнка.
- Дак тебя никто не гонит, только предлагали, - пошла на попятную сестрица, мысленно продумывая как отвадить от дома огромную псину, ходящую по пятам за Лёнкой.
Оборотники ещё не поняли кто перед ними, дед молчал. У остальных возникло лишь чувство присутствия чужака. Оно будет до момента произнесения брачных клятв. Неужели Лёнка нашла свою половину? Вон как яро защищает, а пёс ластится, в глаза заглядывает. Забирать их от сюда надо!
- Чё, мать, домой пора! - Иван приобнял Пелагею, настойчиво подталкивая к выходу.
- Пора!
Суженый.
Тяжелой духотой придавило вечер. Затянутое на востоке темно-синим пологом грозовых туч небо освещалось лучами садившегося в поле солнца. Шумели зелеными шапками ветвей деревья, выросшие вдоль гравийной дороги. Ветер поднимал клубы пыли, швырял её в уставших путников. У самой земли стремительно носились стрижи, ловя зазевавшихся насекомых.
Наконец, за взгорком показалось селение.
Пастухи гнали мычащее стадо. Хозяйки прытко разбирали живность домой, торопливо снимали сохнущее бельё. Хлопали двери и ставни. Матери звали ребятишек и тут же беззлобно награждали за порванные штаны и чумазые рожи, прогоняя под крышу. Мужики закрепляли то, что может унести ветер. Ждали грозу.
- Успеть бы! - волновалась Алёна, прижимаясь к теплому боку пса. Прохладный ветер пронизывал тонкую ткань платья.
- Успеем! А промокнем, таки не сахарные! - весело подмигнул сосед, любезно согласившись подвезти семейство до дома.
- Тимофей, ты останови здесь, - предложила Пелагея, - нам недалече, дойдем. А тебе ещё возвращаться.
- Как скажите, - враз согласился сосед, с опаской глядя на темнеющий небосклон.
- Спасибо, Тимоша, - подал руку дед торопящемуся мужику.
- Пошла! - резво поскакала лошадка в родную конюшню, подальше от странной собаки с запахом волка.
- Ну, чаво стоим, вперед! - скомандовал Иван и остановился, наблюдая добровольное впряжение пса в чемодан, точнее в его ручку.
Пёс ухитрился вцепиться зубами и потащить увесистую вещь. Благо колесики сменили на неубиваемые мелко-велосипедные. Алёнка знала местные дороги и давно приспособила чемодан к комфортному передвижению.
- Жантельмен, - ахнула Пелагея, умильно всплеснув ручками.
- А то, такой барышне и не помочь! - хмыкнул дед и поспешил в сторону дома.
Гроза разразилась к полуночи.
Лёнка лежала на кровати под самой крышей, слушала завывание ветра и удары первых капель по кровле.
- Кап! Кап! Кап! - первые пробные, словно примеривающиеся: "А можно ли?", - Кап, кап, кап! - все быстрее, и вот уже отдельные капли не слышны, поглощенные общим потоком, шумным ливнем.
За окном кривым всполохом расцвела молния, озарив окрестности, секунда, и почти над крышей оглушительно ударил гром.
- Ой! - пискнула Алёнка, укрываясь с головой одеялом и мигом пожалев о своей браваде, дескать переросла детский страх и даже ночевать будет на чердаке-. Ей же не пять лет и грозы она уже не боится.