Христианство начало довольно быстро распространяться у англосаксов. Оно, как правило, утверждалось «сверху», когда король со своими приближенными переходил в новую веру и предоставлял миссионерам свободно проповедовать в своих землях, давал им возможность основывать церкви и приходы. Принятие новой веры правителем и «всем королевством», как правило, было связано с практическими соображениями, как с политическими расчетами, так и с надеждами на покровительство более сильного бога. Первые десятилетия христианами становились сторонники того или иного короля или династии, а их противники оставались язычниками. Так, обращение Этельберта, в то время — самого могущественного среди других правителей, не могло не оказать прямого влияния на его ближайших соседей, и вслед за ним крестился король Эссекса Саберт, который подчинялся ему и находился с ним в родстве. Король Нортумбрии Эдвин взял в жены дочь Этельберта, к тому времени ставшего христианином, и вскоре перешел в эту веру (627 г.)[100]. Вслед за обращением правителя и его сподвижников мог последовать отказ от христианства; приход к власти другой группировки знати нередко приводил к изменению отношения к миссионерам, возврату к языческим культам. Подобным образом в Кенте после смерти Этельберта его наследники вернулись к язычеству (616 г). В Эссексе сыновья Саберта, принявшего христианство, также изгнали из королевства епископа (ок. 615 г.)[101]. Нередко новообращенные правители наравне с исполнением христианских обрядов продолжали почитать прежних богов. Так, король Восточных англов Рэдвальд, по словам Беды, «напрасно был посвящен в таинства христианской веры в Кенте, ибо по возвращении домой..., уподобившись древним самаритянам... служил и Христу и богам, которым служил прежде. В одном и том же храме он держал один алтарь для приношений Христу и другой — для пожертвований демонам»[102].
Специфической чертой христианизации Британии было то, что, в отличие от континента, этот процесс шел, не вызывая ни открытого сопротивления язычников, ни жестоких преследований христианских проповедников со стороны правителей, придерживавшихся старых культов[103]. В источниках англо-саксонского происхождения нет ни одного упоминания о мучениках за веру, пострадавших в этот период. Этому способствовали не только давние контакты англо-саксов с соседями-христианами в Галлии и Ирландии, но и сами методы утверждения христианства, которые были избраны папой Григорием I и осуществлялись миссионерами.
На первый взгляд гибкая политика, которую проводил Григорий Великий в Британии, противоречила его же действиям по отношению к «еретикам» и язычникам в Италии. Но думается, что это различие было связано с разницей культурного контекста в этих землях. Обращение находящихся «на краю мира» англо-саксов, незатронутых влиянием латинского мира, требовало особых подходов. Миссионеры должны были не только познакомить их с другой системой религиозных практик, но постепенно изменить привычный уклад жизни, и представления и обычаи. Для этого сама стилистика проповеди должна была претерпеть изменения. По мысли Григория I, следовало найти форму представления христианства, которая была бы приемлема для недавних варваров, адаптировать для них проповедь и вводимые практики. Григорий I проявлял большую заинтересованность в успехе этого предприятия и постоянно поддерживал переписку с Августином и его спутниками. Свое видение методов распространения христианства у англо-саксов он изложил в письме миссионерам в Британию в 601 г., которое приводится в «Церковной истории»[104]. В этом послании видна готовность Григория I к временным компромиссам с язычеством.
«В этих краях вовсе не следует разрушать храмы идолов, — писал Григорий I, — но пусть будут низвергнуты сами идолы, находящиеся в них. Пусть эти храмы будут окроплены святой водой, пусть там воздвигнут алтари и поместят св. мощи. Ибо если эти храмы хорошо построены, необходимо обратить их от почитания демонов к служению истинному Богу, когда сам народ увидит, что его храмы не разрушены, он исторгнет заблуждения из сердца, и охотнее станет собираться в тех местах, куда привык приходить до этого, познавая и почитая истинного Бога. И так как язычники имеют обыкновение приносить в жертву демонам многочисленных быков, следует заменить им это каким-нибудь другим торжеством: чтобы они в дни рождения или памяти св. мучеников, чьи мощи помещены в храме, строили себе шалаши из ветвей вокруг тех же церквей, что были прежде языческим храмом, чтобы праздновали торжества религиозной трапезой. И уже не дьяволу станут приносить в жертву животных, но будут убивать их для своей трапезы для восхваления Бога и возносить благодарность за свое довольство Дарителю всех благ. Когда для них внешне сохранятся какие-нибудь радости, они легче смогут почувствовать радость внутреннюю. Ведь без сомнения невозможно сразу искоренить все [это] из грубых сердец [новообращенных]…»[105].