— Каких девок я порчу? — уставился на меня Ван в непонимании.
— Ты бросил Дони перед свадьбой! — заорала я. — Нагло морочил ей голову, а потом свалил в туман, как последний кобелина! Дэя Вернель мне все про тебя рассказала!
— То есть ты решила испортить постороннему человеку репутацию, просто поверив на слово старой перечнице? — почти ласково спросил мой собеседник.
— Она бы не отвалила столько денег, если бы это не было правдой. Дони из дома не выходит уже которую неделю, лечит разбитое сердце!
— Аааааааа, — застонал Ван, закрывая лицо ладонями, — Софи. Дэя Вернель давно спит и видит, что я женюсь на ее дочери. Причуда у нее такая, понимаешь. У людей иногда так бывает, что они хотят несбыточного, и не могут смириться, что некоторые мечты не станут реальностью. И начинают мстить. Дони я видел два раза в жизни на благотворительных приемах. Мы познакомились, мило поболтали, я передал ей соусник за столом и поцеловал руку на прощание. Она откуда-то раздобыла мой телефон и стала мне часто звонить. Сама. Мне лестно, что я ей так понравился, но она не вызвала у меня никакого интереса, и я никогда не давал ей никаких надежд.
Я изумленно уставилась на мужчину.
— А как же свадьба и головокружительный роман?
— Это ложь, Софи! — теперь уже заорал Командир. — Прикинь, люди умеют лгать! Хотя мне ли тебе рассказывать? Вся твоя жизнь, это ложь!
— Да что ты знаешь, о моей жизни, чтобы так говорить? — возмутилась я, краснея от злости.
— Я знаю о тебе все! — ухмыльнулся Эрик. — Родители не установлены, подбросили в приют в каком-то мухосранске после рождения, где ты и жила до восемнадцати лет, потом приехала в Альдерию и стала морочить людям голову. Лучше бы на завод пошла, гайки на тридцать восемь точила.
Вот козлина! Теперь уже бомбануло меня. Я встала с кресла, чтобы он не смотрел на меня сверху вниз так откровенно, и ткнула в него пальцем:
— Ты! Да как ты смеешь мне такое говорить! Сынок богатеньких родителей, обладатель уникального дара! Кем бы ты был без него? Да никем! А мы, приютские, сами в этой жизни пробиваемся! Я свой дар берегла, лелеяла и от вашего брата долгие годы охраняла. И между прочим, успеха добилась! Думаешь, я не знаю, что бы со мной сделали, если бы система узнала, что я метаморф? Да это как добровольно в рабство продаться. Сколько живут зарегистрированные метаморфы? Что-то я ни одной истории о долгожителях не слышала! Одних бандиты порешали, других в лабораториях ОБ сгноили. Так что молчал бы лучше про завод.
Ван с интересом выслушал мою отповедь, а потом спросил:
— И как ты обошла Факел Искры Дара?
— А вот хрен тебе, не расскажу!
По достижению восемнадцатилетия, каждый житель нашего мира должен пройти процедуру определения наличия какого-либо магического дара, и в базе данных появляется отметка, одаренный человек или нет, и в какой области. Факелы Искры Дара есть в каждой администрации городов, и многие семьи устраивают для своих одаренных детей целые праздники в честь этого события. Сама процедура простая. Юноша или девушка берут в руки хрустальный факел, сделанный из особого кристалла, и через несколько секунд, если человек одарен, тот вспыхивает определенным цветом. Зеленый — значит, у человека дар в области целительства, красный — дар к прорицателсьтву, желтый — дар к металлообработке и так далее. Существует целый справочник с описанием оттенков цвета дара. Если у человека не было дара, то факел не загорался.
Когда мне исполнилось восемнадцать, я отправилась в нашу местную администрацию зарегистрировать наличие или отсутствие магического дара. О том, что я метаморф, я, конечно, уже знала. Для меня факел должен был загореться молочно-белым, но в мои планы это не входило. Меня выручили обыкновенные перчатки. Ну, не совсем перчатки. Я разрезала латексную перчатку и плотно приклеили две части на обе ладони. Для нас, приютских, процедура проходила далеко не торжественно, никому до меня дела не было, да и вообще редко кто хотел скрыть свой дар, поэтому руки мои никто не проверял. Хотя должны были.
Так я и была зарегистрирована, как человек без искры магической силы. Эрику Вану я об этом рассказывать, разумеется, не собиралась. Впрочем, он совсем не расстроился:
— Дай-ка, я сам догадаюсь, — оскалился он. — Перчатки, да? Или клей на руки. Или грязь? В чем вы там в своем приюте копались?
Я снова побагровела. Он меня специально провоцирует что-ли?
— Что. Тебе. От. Меня. Надо? — едва держа себя в руках сквозь зубы процедила я.
— О, вот мы и подошли к самому интересному, — Командир встал со стола, и, легонько толкнув меня обратно в кресло, снова навис надо мной, расставив руки на подлокотнике как капканы.