Воевал. Ради чего? Этого?
Идеальный мир.
Все правильно. Ни единого человека на целом свете. Только он.
— Я! — Его лицо задергалось.
И роботы.
Робот что-то говорил, Катис видел, как открывается его рот, как шевелятся губы. Но слов не было. Катис ничего не слышал. Только в голове что-то бешено визжало. Выло, словна падающая авиационная бомба. Пикирующий бомбардировщик.
… вы сохранили для нас Будущее…
Для нас!
… вы позволили нам жить здесь и сейчас…
Жить!
…спасибо вам за все!..
За все! Спасибо!
Он запрокинул содрогающуюся голову и захохотал. Пена выступила на губах. Вывалился язык. Шею сводило тиком.
Череп был готов разорваться. Прямо в мозг рушилась огромная бомба. Скрежетала. Подвывала.
Что-то вспыхнуло. В голове. Ярко.
Взорвалось.
И тотчас тьма чернильной кляксой расползлась перед глазами.
Тишина.
Катис запрокинулся, раскинув руки, и тяжело рухнул, ударившись затылком о кровать.
В операционной был прохладно.
— Ну, что там? — спросил ШФ-541.
— Дрянь дело, — отозвался ремонтник, заглядывая во вскрытую черепную коробку. — Где вы такую рухлядь достали? Если не ошибаюсь КТС-23?
— Да. Ты не ошибся. Боевой робот-андроид КТС-23. Участник войны. Это Солдат.
— Серьезно? Последний Солдат? Тогда буду осторожен.
— Уж постарайся.
В дверном проеме показался доктор РКСН-2. Он приблизился к столу, мягко отстранил ремонтника, сам осмотрел повреждения.
— Ну, что, док? — спросил ШФ-541.
— Я предупреждал, — отозвался доктор. — Он не перенес удара. Инсульт.
ШФ-541 удивленно вздернул левую бровь.
Ремонтник пояснил:
— Короткое замыкание в третьем процессорном модуле. В результате возникшего перегрева капилляры системы охлаждения разрушились, и жидкость залила часть схемы.
— Восстановить можно?
— Можно, конечно. Только вот таких процессоров уже давно не выпускают. Но я подберу аналог. Правда придется понижать частоту и…
— Ладно, работай. — ШФ-541 повернулся к доктору, — Что ж, Раксин, вы оказались правы.
— Да, Шеф. Но меня это не радует.
— Меня тоже.
— Что дальше?
— Ничего. Как обычно. Подлатаем, потом проведем чистку.
— Опять чистка?
— Да не волнуйтесь вы так! Что тут такого — почистим память, уберем лишнее…
— Эта память — наше достояние. Солдат — наша история. А вы…
ШФ-541 раздраженно махнул рукой, прерывая доктора.
— Он же псих. Безумец. Шизофреник. Робот-шизофреник, забавно, не правда ли? Понял, что вокруг него одни роботы, но не заметил, что сам такой же, что и жилка на шее у него не бьется, и дышать не умеет…
— А он дышал… — Доктор смотрел в пол. — Дышал!.. Он не такой, как мы… Я вынужден сообщить о происшедшем Мировому Совету.
— Это ваше право.
— Надеюсь, на ваше место поставят другого человека.
— Человека, док? — ШФ-541 ухмыльнулся. — Человека?..
Катис нажал кнопку, возвещая миру о своем пробуждении, и открыл глаза.
Шторы снова открыты. В окошко заглядывает солнце, разбрасывает свои желтые теплые семена по стерильно чистому полу.
Катис с удовольствием потянулся, зевнул.
Что-то ведь снилось. Нехорошее. Темное. Жуткое.
Но он не помнил, что.
Дверь открылась. В комнату вошел Свитес. Утренний Свитес по прозвищу «Здравствуйте, Катис» и сказал:
— Доброе утро.
Катис удивленно вскинул бровь.
— Действительно, доброе.
— С днем рождения.
— Что?
— С днем рождения, Катис. Сегодня Вам исполнилось сто два года.
— Вы что, серьезно? День рождения? И сто два года? Действительно сто два?
Свитес широко улыбнулся и кивнул.
— Это ж надо! Сто два года! Не мудрено, что память меня иной раз подводит… Но вы уверены? У меня никогда не было дня рождения.
Свитес улыбнулся еще шире и вышел за дверь. Через мгновение он вернулся, держа в одной руке бутулку, а в другой бокал.
— Держите, Катис.
— Что это? Неужели коньяк? О, Боже! Настоящий коньяк!
Свитес поставил открытую бутылку на пол и подошел к окну.
— Знаете, — задумчиво сказал он, разглядывая зеленый океан внизу, за стеклом. — Сегодня на улице такой приятный ветер. Он благоухает, цветет, веет. Он гудит, шелестит, шуршит. Он живет. Дышит.
— Зачем вы мне это говорите?
— Действительно, зачем я это говорю? — негромко повторил Свитес и легким толчком распахнул створки окна. В помещение ворвался ветер, протряс занавески, обежал комнату по кругу, хлестнул Катиса в лицо. Тот вскочил, едва не опрокинув початую бутылку.