Осторожный шаг. Еще один. Море не любит шутить.
— Здравствуй, Санат! — шепнула девушка, прижимая руки к груди.
Черная скала, о подножие которой разбивались волны, не ответила. Пенные хлопья сползали по уступам, мокрые камни, покрытые тиной, то появлялись над поверхностью, то пропадали в глубине.
— Здравствуй, Санат! — повторила Оль. — Вот я пришла. Снова.
В недрах каменного гиганта бушевал огонь, время от времени сквозь трещины с шумом вырывался дым. Казалось, черный великан вздыхает.
Налетел ветер, растрепал длинные волосы девушки.
— Я люблю тебя, — мокрые пряди упали на лицо, мешая смотреть.
«Люблю ли я? — засмеялся Санат. — Что такое любовь, Оль? Выдумка? Химера? Есть ли она на самом деле?»
Скала молчала, как десятки раз до того. Черные клубы дыма поднимались к небу.
«Не любишь! Ты не любишь! Иначе остался бы!»
Девушка отбросила непослушные волосы в сторону. Протянула вперед ладонь. Хлопья сажи, падавшие сверху, ложились на полупрозрачную кожу.
«Оль, я не умею говорить красивые слова. Быть может, не умею чувствовать так, как ты. Но, если любовь — готовность умереть ради человека, который дорог, я люблю…»
— Прости, — едва слышно прошептала девушка, часто-часто моргая глазами.
Черный великан не ответил.
В полдень у воды не так жарко, как в глубине острова. Санат любил приходить именно в это время, когда дымка стелется по поверхности, подползая к самому берегу…
Там, где неглубоко, море прогревалось хорошо. Санат вошел в теплую прозрачную воду, сделал несколько шагов вперед, приблизившись к серебристой дымке вплотную.
— Здравствуй, Оль! — тихо произнес он, зачерпнув ладонями влагу и клубящийся туман.
Если плотно сжать пальцы? Не выпускать, не давать исчезнуть? Удержать… Вода — капля за каплей — возвращалась обратно. Санат глядел на то, что оставалось в руках. Как только последняя капля слилась с морем, растаяла и дымка.
— Оль… — грустно сказал он. — Ты до сих пор не простила меня?
«Нет! — крикнула Оль, отступая назад, шаг за шагом. — Нет, Санат! Я люблю тебя. Люблю! Почему не веришь?»
Лицо мужчины, стоявшего в воде, скривилось от боли.
«Докажи! Останься со мной…»
— Прости, Оль… — шепнул он, закрывая лицо руками.
«Я люблю! — ответила девушка, исчезая вдали. — Но я врач, понимаешь? Кроме любви, есть долг. Клятва. Я обещала помогать людям!»
Санат медленно побрел к берегу, опустив голову. Выбравшись на песок, оглянулся. Дымка все так же висела над морем.
— Я люблю тебя, Оль, — вымолвил Санат. — Ты моя единственная…
Море не ответило, промолчал и серебристый туман. Как всегда. Санат упал на горячий песок, лицом вниз. Лежать… Лежать. Ничего не помнить.
— Не получилось! — с досадой произнес Зулон, прерывая гипносеанс. — Они не поверили!
Тихо бормоча под нос ругательства, ученый снял с головы шлемофон. Зулон невольно кинул взгляд на большой экран: море, накатывающееся на низкий песчаный берег острова, человек, лежащий вниз лицом…
— А чего ты ждал?! — спросил он себя, отключая установку.
Серебристая дымка. Мгла сделала несчастными Оль и Саната. Мужа Оль звали Тер, он был космолетчиком разведотряда. Его корабль одним из первых обнаружил странную субстанцию, приближавшуюся к планете. Тогда никто не подозревал, насколько опасна серебристая дымка, чья траектория пересекла орбиту Земли. Тер сгорел в звездолете, как несколько других пилотов разведки. С этого началась борьба землян, борьба, обернувшаяся поражением. Люди еще не знали: ни один из кораблей, посланных навстречу гостю из бездны, не вернется.
Серебристая мгла пришла на Землю. Именно тогда погибла Исима, жена Саната. Врач по профессии, она шагнула в молочный искрящийся туман, поглотивший город. Исима надеялась вывести живым хоть кого-нибудь. Но исчезла сама. Это было до того, как дымка окутала всю планету…
Выжили немногие. Еще меньше осталось тех, кто способен дать здоровое потомство. Зулону необходимо было соединить Оль и Саната. Мужчина и женщина не пострадали, если не считать того, что серебристая мгла отняла у них любимых. Лишила памяти о близких людях, оставив им чувство, словно в наказание… Любовь к Исиме и Теру, которых они не могли вспомнить.
Но можно внушить Оль, что она всегда любила Саната, а Санату — что Оль была его женой. Обойти преграду… Зулон пробовал воздействовать на молодую женщину, затем на мужчину.
— Не получилось! — сбрасывая очки, выпалил Зулон. — Дурацкая игрушка!
Парень резко поднялся с места, покачнулся. Переход от иллюзорного мира к реальности не был легким. Зулон устоял, найдя опору в виде спинки железного стула. Пот выступил на лбу, на спине, стало неприятно и гадко. Одно из последствий пребывания в дымке — теперь он часто потел, да так обильно, что одежда промокала чуть ли не насквозь.
Отдышавшись, парень двинулся к расчетчику.
— Не получилось? — улыбнулся тот. — Жаль… Пять монет, твой залог, остаются у меня. Приходи еще!
Зулон ничего не ответил, тщательно проверяя застежки плаща. «Дурак ты, расчетчик, — подумал он. — Играют не всегда для того, чтоб уйти с деньгами».
Парень ненавидел сборщика монет, но поблизости не было другого заведения. Зулон не мог без «Серебристой дымки», одной из немногих игр, что была написана после.
Все другие напоминают жизнь. Крови хватает на улицах… Кисти рук, утратившие подвижность после контакта с «туманом», двигались медленно, с трудом. Зулон провозился несколько минут, прежде чем застегнул плащ так, как следовало.
Первую дверь бункера распахнул охранник. Молодой парень — чуть старше Зулона — работал недавно. Когда уличная банда из соседнего квартала пыталась штурмом взять заведение, приносившее хороший доход, уцелел только Хозяин… И компьютеры. Едва ли не единственные в городе.
Створка с лязгом захлопнулась, Зулон аккуратно потянул вторую дверь, проверяя дозиметром уровень радиации снаружи. Все было нормально. Лишь в ветреные дни, когда поднималась пыль, сказывалось влияние серебристого тумана.
Зулон шагнул на улицу, тихо прикрыл дверь. Посмотрел на небо и зябко передернул плечами. К вечеру становилось холодно, Солнце почти не выбиралось из туч…
Мимо торопливо проковылял чужак. Он бросил взгляд на Зулона, и парень отметил, что зрачки беглеца расширены от страха. Зулон догадывался в чем дело. Чужим не место на улицах Резоуна. Тут не хватает еды. Послышались возбужденные голоса, хриплое учащенное дыхание преследователей. Зулон усмехнулся. Банда Чистильщика хорошо знает дело…
Чужак вскрикнул, увидев погоню, заковылял быстрее, но Чистильщик не зря считался одним из лучших уличных вожаков Резоуна. Он находил среди выживших отличных скороходов. Те всегда догоняли жертву.
Несколько серых теней промелькнули мимо Зулона, до парня донесся отчаянный крик, превратившийся в визг. Прохромал Чистильщик, дружески подмигнув Зулону. Главарь не торопился. Он знал, что чужака догнали, но тот еще жив.
Зулон стоял, прислонившись спиной к двери, вдыхая пропитанный влагой воздух… Стон чужака перешел в хрип, потом все стихло. Холодные капли время от времени падали на лицо Зулона, и он поправил капюшон.
— Оттуда? — Чистильщик появился рядом, сжимая окровавленный нож. — Играл?
Парень молча кивнул.
— Шел бы к нам, — покачав головой, сказал главарь. — Из тебя получится отличный ходок. Ноги целы. Ты опять проиграл, оставил монеты Хозяину.
— Я видел море… — прошептал Зулон. «Играют не всегда для того, чтоб выиграть». —Настоящее море.
— Глупец, — хрипло засмеялся Чистильщик и вдруг стал надрывно кашлять. Он схватился за стену, согнулся пополам, пытаясь справиться со спазмами. Отдышавшись, закончил: — Глупец! Нет никакого моря. Нет и никогда не было. Есть только это, — главарь махнул в сторону полуразрушенных домов, улицы, покрытой грязью.