— Я понимаю, товарищ полковник! — сказал Виктор. — Но зацепок пока слишком мало. Может быть, что найдем на месте взрыва…
— Работайте, товарищ майор, — сурово покачал головой Мухаметшин. — О результатах докладывайте два раза в сутки. Все ресурсы нашего отдела — в вашем распоряжении. А сейчас — идите!
Глава 2. Двадцатое мая
Тут русский дух, тут Русью пахнет…
Будильник дребезжал пронзительно и противно, не оставляя ни малейших шансов на то, чтобы не услышать его голос, остаться в сладостной глубине сна, где нет забот и проблем, а все желания исполняются, стоит только захотеть…
Владимир решительно открыл глаза и отбросил в сторону одеяло.
В комнате было прохладно. Сквозь приоткрытое окно врывался свежий утренний воздух, доносилось бодрое птичье пение. Взошедшее солнце робко щупало стену розовыми, как пальчики младенца, лучами.
Поставленный на огонь чайник зашумел, забулькал. Заваривая чай, Владимир по давней привычке нащупал пульт. Маленький телевизор, подвешенный почти под потолок, ожил. На экране появилась кукольно-красивая дикторша, из динамиков донесся правильный до тошноты голос:
— В эфире новости. Сначала кратко — о главном…
Шкворчала на сковороде яичница, исходя аппетитным ароматом, сыр резался ровными тонкими ломтиками, чтобы скрыть под собой нежно-желтое масло, а телевизор не умолкал ни на минуту.
— Мэр Москвы сообщил, что террористы будут пойманы в ближайшие дни. В столице объявлен план «Перехват». Никакой опасности нет…
— В Лос-Анджелесе состоялась демонстрация по защите прав тараканов на проживание в созданных людьми домах. Тысячи манифестантов вышли на улицы, потрясая плакатами и лозунгами…
— Президент России Омари Кавсадзе отбыл с дипломатическим визитом в столицу Индии Дели…
— В думе сегодня начнутся слушания по поводу нашумевшего законопроекта о смене наименования государства.
С этого момента Владимир стал слушать внимательно.
— Как известно, неделю назад группа депутатов выступила с законодательной инициативой. Если проект постановления, предложенного ими, будет принят, то на всенародный референдум вскоре вынесут предложение о смене названия нашего государства с «Российская федерация» на «Евразийская федерация». Говорит один из авторов проекта Сафармурад Ниязович Агаев, депутат Государственной Думы от Нижнего Новгорода.
— Неужели они посмеют? — пробормотал Владимир, чувствуя, как от ярости немеет затылок.
Толстомордый депутат проникновенно вещал что-то с экрана, и чтобы не видеть его, Владимир выключил телевизор. Отставил в сторону чашку с недопитым чаем и принялся собираться на работу.
В подъезде было пустынно. Бесшумно и быстро подошел лифт, гостеприимно распахнул двери в отделанное зеркалами чрево.
Оказавшись внутри, Владимир еще раз осмотрел себя. Костюм темно-серого цвета, в тон глазам, выглажен, ботинки начищены, светлые волосы уложены волосок к волоску. Придраться не к чему.
Внешность, правда, не запоминающаяся. Бывшие студенты порой не узнают, проходят мимо. Но ничего, не киноактер, так что грех жаловаться.
Когда вышел из подъезда, то свежий, напоенный влагой и запахом цветущей сирени воздух ворвался в легкие с такой силой, что из груди невольно вырвался кашель.
Прочистив горло, Владимир обнаружил, что на лавке у самой двери, несмотря на раннее утро, примостился с тросточкой старый-престарый дед, известный всему дому под ласковым прозвищем Петрович.
— Утро доброе, — бодро проговорил он, радостно, как-то по-детски улыбаясь. — Благодать-то какая!
— Доброе, — машинально отозвался Владимир. — А в чем благодать?
— Дак как же! — дед мелко захихикал, затрясся, обнажив в улыбке блестящие белизной вставные зубы. Такие, по недавно принятому закону, бесплатно положены всем пенсионерам. — Воздух чистый, дыши — не надышишься! А около самого дома, и это в Москве, поет соловей! Нет, ты прислушайся!
Владимир прислушался. Звонкие рулады доносились из зарослей кустарника. За ними начинался огромный лесопарк, в котором встречались белки иногда даже лоси. А уж в появлении тут соловья не было ничего удивительного.
— Так ведь всегда, — сказал Владимир почти сердито. — И воздух чистый, да и птицы…
— Э, нет, — Петрович захихикал вновь, радуясь возможности разъяснить что-то представителю молодого поколения, суетливого и непочтительного к старшим. — Вот помню, лет пятьдесят назад, когда еще личный транспорт не запретили, над городом такой густой смог стоял — хоть ложкой черпай! Вместо соловьев — рев двигателей, а запахи — жженой резины и выхлопов. За чистым воздухом приходилось за сотни километров уезжать… Помню еще, когда я в мединституте учился, привели нас в анатомичку, а там две пары легких. Одни розовые, приятные на вид, а другие — черные, как в саже. Преподаватель возьми да спроси — почему так? Кто как отвечал — что один курил, второй нет, что у одного туберкулез, у другого — нет. А правда, знаешь, в чем?
— В чем?
— В том, что один в деревне жил, а другой в городе! — старик довольно улыбнулся. — Так что ваше счастье, что воздух сейчас везде одинаковый, что здесь, что в Сибири…
Владимир взглянул на часы. Стрелки недвусмысленно сообщали, что, заболтавшись, он рискует опоздать на лекцию. Поспешно попрощался с Петровичем и почти бегом направился к автобусной остановке.
Холодный кофе горчил. Не допив чашку и до половины, Виктор с отвращением отставил ее в сторону. Поднялся с неудобного узкого диванчика, на котором спал последние два часа.
Хрустнули суставы, а тело ломотой заявило о том, что оно со вчерашнего дня не отдохнуло.
Спорить с ним было сложно. Работать пришлось почти всю ночь.
Слегка покрутив шеей, Виктор направился к двери.
Словно ощутив его приближение, она резко распахнулась и в проеме обнаружилось носатое лицо капитана Тенгиза Делиева.
— О, товарищ майор, вы уже проснулись! — сказал капитан, преувеличенно бодро улыбаясь. — А я как раз собирался вас будить!
— Я, конечно, не Штирлиц, — Белкин зевнул, — но просыпаться в назначенное время могу. Если очень надо…
Последние слова он пробормотал вполголоса, выходя в рабочую комнату.
Там его ждали.
За длинным, словно язык болтуна, столом, собрались пятеро офицеров — представители следственных групп, созданных для расследования недавних взрывов. Лица у всех были помятые, глаза — красные.
— Доброе утро, — сказал Виктор, бросив взгляд на большие стенные часы. Восемь пятнадцать. Время утренней оперативки, которую он сам вчера и назначил. К девяти идти к полковнику.
— Доброе утро, — нестройно отозвались офицеры.
— Что же, начнем, — и майор занял место во главе стола. — Докладывайте. Начнем с вас, Тенгиз…
— В выявлении личности звонившей нет никаких подвижек, — несколько смущенно сообщил Делиев. — Но в результате работы с базой данных УВД по националистам удалось выявить несколько десятков человек, которые могут иметь отношение к взрыву.
— Хорошо, — кивнул Белкин. — Ими нужно заняться. С сегодняшнего дня. Доставляйте их ко мне для допроса. Взвод спецназа и правовое прикрытие я обеспечу. Все ясно?
— Так точно.
— Так, теперь вы, Ашот.
Капитан Асланян, усатый толстяк, обманчиво сонный и флегматичный, доложил о результатах работы на месте террористического акта. Взрыв был сложный, четыре закладки взрывчатки сдетонировали одновременно в разных частях здания.
Заложены бомбы были в служебных помещениях, там, где нет камер слежения. Если террористы и оставили какие-либо следы, то их полностью уничтожил взрыв.