Но в том–то и суть, что у таких детей размыты традиционные этические границы, и мы, кстати, добиваемся хороших результатов в работе с ними (т.е., возвращаем их к норме) как раз благодаря восстановлению этих границ. Желания и мечты детей–невротиков действительно разнятся с желаниями и мечтами психических прочных детей. Но знаете в чем? В том, что мечты первых инфантильнее, эгоистичнее и прагматичнее. Мы давали такие же анкеты обычным детям и обнаружили, что у них мечты очень рано перемещаются в сферу идеального. Уже 6–7–летний ребенок понимает, что игрушки и прочие «материальные ценности» — дело наживное, и говорит, что попросил бы фею или доброго волшебника о другом: чтобы родители никогда не ссорились, чтобы люди (или хотя бы близкие) не умирали, чтобы на свете не было несчастных и злодеев, чтобы стали возможными путешествия во времени.
А еще — и это уж, безусловно, веяние времени — ребята постарше, совсем как героиня «Пяти вечеров», мечтают о том, чтобы не было войны.
Глава III
НОВОЕ ВРЕМЯ — НОВЫЕ ПЕСНИ
Когда «процесс пошел» и не только пошел, но и довольно широко развернулся, бывает интересно оглянуться назад, вспомнить его истоки. С чего начиналось? Каковы были первообразы новой реальности? «Из всех видов искусства важнейшим для нас является кино», — в отличие от многих других ленинских фраз эту идеологи новой жизни явно не забыли. Давайте попробуем ответить на вопрос, какие фильмы эпохи перестройки можно назвать установочными. Прежде всего, разумеется, «Покаяние» Тенгиза Абулазде. Власти позаботились о том, чтобы этот фильм посмотрела вся страна. И акция была проведена грамотно, с учетом законов массовой психологии: на фоне непрекращающихся разговоров о грядущем запрещении и даже уничтожении фильма повсюду — на предприятиях, в учреждениях и НИИ — организовывались массовые просмотры. В результате множеству людей были даны две установки.
Первая: что нужны, т.е. имеют право на существование только те улицы, которые ведут к Храму (в трактовке публицистов и политиков он был очень скоро заменен рынком — так поначалу замаскированно называли капитализм). И вторая — на самом деле, как нам кажется, главная — что прах прикосновенен. И прах не абстрактный, а более чем конкретный — прах собственного деда. Очень многое из того, что происходило впоследствии, подчинялось именно этим двум установкам.
Другим не менее установочным фильмом, пожалуй, стал фильм «Асса». Мы сейчас не будем обсуждать, случайно так получилось или закономерно. Важно то, что после осуждения старого пути общественного развития возникла потребность в определении новой траектории. И не только траектории, но и наиболее активной, не скованной предрассудками и устаревшими моральными нормами социальной группы, которая побежит «впереди паровоза». Что ж, она нашлась довольно быстро, и теперь все общество расхлебывает последствия случившегося.
Было бы очень странно, если бы в столь ответственный момент, как переход к иному строю, забыли про детей. И про них действительно не забыли. Из всего огромного мира диснеевской мультипликации для первого массового показа по телевидению (а первое впечатление, как известно, отставляет в памяти глубокий след) юному зрителю предложили сериал «Утиные истории», где буквально все пропитано запахом денег. Не только сюжет (вернее, множество сюжетов, и это тоже важно) вращается вокруг обогащения, но и весь словесно–зрительный, образный ряд подчинен той же теме.
Чего стоит сквозной лирический образ первой монеты, этакого талисмана или даже ангела–хранителя миллионера Скруджа! Или долларовый счетчик, включающийся в глазах того же дядюшки Скруджа в моменты озарения. А имена Голди (Золотце), Миллионера и наконец сам Скрудж, что в переводе значит Скряга? А буквализация метафоры «купаться в деньгах»?! И когда это показывается как высшее блаженство? А выскахывагия типа:
«Деньги это самое главное»…
«Я люблю купаться в деньгах, но больше всего я люблю их считать. Чем больше считаю, тем больше люблю…»
«Я везде узнаю золото. Это мой любимый цвет»…
«С этой жемчужиной я мог бы почувствовать, что значит быть богаче, когда ты уже богат».
Или возьмем сцену, когда Скрудж делает предложение своей подруге Миллионере.
Скрудж: Давай подумаем о союзе, моя дорогая облигация.