День X
Лейсан увидела одну из сестер Винер посереди пустынного двора. Уроки закончились, в столовке накрывали полдник. А здесь, снаружи бушевал ливень и высокий колпак силового поля, защищавший двор, был отчетливо виден. Вроде туманной полусферы. В сером, клубящемся тучами небе беззвучно вспыхивали молнии. Так же беззвучно проехал по улице броневик Национальной гвардии с буквами “DK” на борту. Ничто не проникнет снаружи. Ни камень, ни пуля, ни звук. – Что ты здесь делаешь? – спросила девочку Лейсан. – Иди, лучше, поешь. Не то всё вкусное другим достанется. – Смотрю. Я просто смотрю. Разве нельзя? – Можно, конечно, – добродушно согласилась Лейсан. – Это из-за Джестера погода безобразничает. – Я поняла. За тучами не видно, а он близко. Большой и страшный. Общая для Ферна и Гатора луна – Джестер, совершала один оборот чуть меньше, чем за трое суток, в направлении, противоположном вращению планет-хозяек. Поэтому периоды его максимальной близости приходились на разное время. Как когда. Сегодня это случилось днем. Сложную, похожую на многолепестковый цветок, орбиту Джестера можно вычислить только на компьютере. Задача трех тел, понимаете ли. Аналитически нерешаемо. Всё это Лейсан не собиралась объяснять, впрочем, вряд ли объяснения заинтересуют девочку. – Иди, – повторила она, – Нечего тут скучать и печалиться. Их взгляды встретились. В этот миг Лейсан, хотя так и не глянула на наручный сканер, вдруг непонятным образом уяснила, что перед ней – Тея Винер. “Я всё понимаю”, – сказал взгляд девочки. “Это ты – одинока. Твои дни проходят здесь в тоске и печали. Которую ты старательно скрываешь от всех”. Лейсан вздрогнула. Наваждение исчезло. Тея опустила голову и, загребая носками туфель, медленно побрела к зданию школы. В эту же самую секунду Мелинда сделала потрясающее открытие. По-правде говоря, это произошло еще на Новтере, но тогда Мелинда не поверила сама себе. Избегала вспоминать об этом, убеждала себя, что всё – случайность. А не сознательный фокус, который она проделала над Наставником Ватанабо. При том, что он – ничего не заметил! Как ничего не заметила сейчас Лейсан. Но настало время сказать себе правду. “Ты можешь и ты сделала”. Тея вошла в столовую, Бобби замахала ей рукой. – Сюда! Держим место, караулим твою порцию! Тея неторопливо подошла, втиснулась на скамью рядом с сестрой. Ела молча, быстро, не глядя по сторонам. Бобби микроскопическими глотками допивала компот, чтобы закончить трапезу одновременно с Теей. Так всё и вышло – обе разом встали из-за стола. Кто-то из младших спросил: – Сегодня будет представление? Тея обвела взглядом обступивших их мальчишек и девчонок. – Будет. – Когда?! – всеобщий возглас вызвал у нее слабую улыбку. – Сейчас. Может, ничего выйдет. Вы будете смеяться, мы – стыдиться и плакать. Тея посерьезнела, а Бобби скорчила горестную рожицу. Большинство детей, конечно, не различали Бобби и Тею. Но все и так поняли, что сестрички волнуются и всерьез опасаются провала. Хором заверили обеих, что смеяться над ними никто не станет, давайте, пробуйте... С гордо поднятыми головами, держась за руки, сестры промаршировали к выходу, торжественно спустились по леснице, вышли из вестибюля на школьное крыльцо. Дождь закончился, наверху яснело послеполуденное небо, в нем на западе бледнел серп Джестера. Никаких подземных толчков не ощущалось, хотя нашлись те, кто уверял, что почувствовал легкую качку, когда спускались по леснице. – Компот в голову ударил, – съязвил кто-то. – Смейся-смейся, пока потолок на голову не упал! Шутку не поддержали, признав неудачной. Известно всем, что здание школы сейсмо-устойчиво. Но зубоскались на эту тему всё же не надо. В том же парадном темпе, близняшки вышли во двор и встали спина к спине. Синхронность их движений поражала. Все смотрели на сестер молча, в напряженном ожидании. А они обе смотрели: одна на запад, другая на восток. В одной и той же позе, как зеркальные отражения друг друга. Так же четко и выверенно начали движение, удаляясь друг от друга. И-раз, и-два... Левой! Правой! – Во, дают... – прошептал кто-то. – Скоро придется остановиться, не то лбы порасшибают... – Ничего, стенка мягкая... Просто шлепнутся, если не угадают, где тормозить... Обе девочки домаршировали каждая до места, где должно ощутиться сопротивление невидимой стены силового поля. Действие равно противодействию. С какой силой впулишься в стенку, с той же она тебя и отвадит. Такие милые близняшки очень рискуют оконфузиться. Не встретив никакого видимого сопротивления, каждая из сестер дошла до деревянного щелястого забора, окружавшего обширный школьный двор. Подскок, подтягивание, прыжок... В один миг обе девочки оказались на той стороне!.. И со всех ног кинулись бежать! Лейсан услышала пронзительный многоголосый всеобщий вопль. Выскочив во двор, застала сюрреалистическую картину. Кричащие, плачущие, истерично смеющиеся дети бились, как птицы в клетке, о невидимую, но непреодолимую преграду. Одна из девочек безудержно рыдала, закрыв руками лицо. Сканер показал, что это – Катриона Данте. Двое мальчиков, новенькие из того же класса, напрасно пытались ее утешить. – Зачем они так? Они меня бросили!.. И повторила в отчаянии: – Они всех нас бросили! “Путь тебе держать на запад, мне в другую сторону...” Тее вспомнилась старинная детская считалка. Ей как раз и досталась “другая сторона” школьного двора, выходившая на восток. Под ногами стелился узкий, местами не просохший от дождя тротуар. Налево – улочка выведет на главную магистраль городка, которой они с Бобби не так давно пришли в этот странный мир. В отличие от родной планеты – “мир” с маленькой буквы. Направо – путь неизведанный, его Тея и выбрала. Припустила бегом, зная, что на другой стороне, параллельным курсом, изо всех сил спешит Бобби. Мелинде пришло в голову (в обе головы, если на то пошло), что ею сейчас совершена тяжелая ошибка. Бегство без подготовки, без заранее составленного плана. На одних эмоциях и жажде свободы. “Я не знаю жизни, не знаю людей. Что из того, что дважды удалась замечательная проделка? То, что сработало с людьми, исполненными доброжелательства – не факт, что выйдет с другими...” На худой конец, она может вернуться. Позорный финал, и вряд ли выйдет повторить попытку с иным, более успешным результатом. В общем, вариант на крайний случай. С этой утешительной мыслью Мелинда продолжила действовать “по обстоятельствам”. Как бог на душу положит. Впрочем, в бога Мелинла не верила. Слишком много беспорядка, нелепостей, обид и горя в этой жизни, чтобы взять, да поверить, будто всем заправляет добрый, благостный дедушка. Можно, конечно, допустить, что бог создал мир и людей в нем, в расчете на то, что мы сами решим все наши проблемы... Вот, человечки, вам свобода воли и... вперед! Тогда, один хер, есть бог или его нет. Раз уж всё в наших руках. Тея остановилась. Здесь ее путь пересекала улица, замыкавшая южный край школьного двора. Быстрый взгляд направо. Вдалеке – маленькая бегущая фигурка. “Вот ты где, сестренка! Давай скорее ко мне! Прости, что твой путь вдвое длиннее моего”. Не одолев и половины пути, Бобби вдруг споткнулась, обхватила правую руку левой. И продолжала бежать, уже не так быстро. “Берегись!” Тея уловила мысль сестры, но было поздно. Что-то треугольное, стремительное, противно жужжащее, ринулось на нее с неба. Как металлическая хищная птица. Тея кинулась прочь, не разбирая дороги. Ощутила резкий укол в правую икру. Нога подогнулась, начала быстро неметь. Тея упала ничком, удержавшись на руках. Перевернулась на спину, чтобы видеть атаковавший ее дрон. Лягнуть его здоровой ногой? Черта с два, он не подлетит настолько близко, а расстреляет ее издали. Увидела, что Бобби все еще ковыляет ей навстречу. Сестру ранило в руку и яд распространялся по телу медленнее. “Вот и всё, сестричка. Мы попались...” Дрон описал круг и начал новый атакующий заход. БА-БАХ! Тея прикрыла лицо руками, защищаясь от посыпавшихся сверху мелких обломков. Ворох железок, размером не крупнее чайной ложки – вот всё, что осталось от дрона. Бобби склонилась над Теей, протягивая ей левую руку. Правая висела плетью. – Эй, девочки! Быстрее сюда! Парень лет двадцати, веселый, пшеничноволосый, улыбался им из открытой двери автомобиля. Ой, нет. Совсем то было не авто, а настоящий гравилет! Висящий в нескольких сантиметрах над мостовой, не касаясь асфальта. Четырехместный, ярко-оранжевого цвета. У Кевина на Новтере и то был попроще, поскромней. Пилот с улыбкой манил их к себе. Он прав: нельзя мешкать. Сейчас Лейсан выпустит еще дрон, теперь, наверное, не один. Сестры, в обнимку, доковыляли до гравилета и дружно ввалились в салон. Как раз в небе появилась тройка дронов. Пилот ухмыльнулся, дверь на шарнирах опустилась, закрываясь. – Нас не догонят! Поехали! Земля ушла вниз, а небо распахнулось им навстречу. Сидя на заднем сиденье, Тея ожесточенно растирала правую ногу, а Бобби правую руку. – Оставьте, – посоветовал их спаситель. – Само отпустит через полчаса. Есть дело поважнее. – А? – откликнулась Бобби. – Нажми рычаг под сиденьем, справа. Бобби повиновалась. Для этого ей пришлось по особенному извернуться, чтобы действовать здоровой, левой рукой. – Оо-ой! Спинка сиденья откинулась, сестры повалились друг на дружку. – Отлично. Та, что снизу, ложись на живот. Та что сверху, садись на нее. Возьми! Парень подал штуковину, похожую на пистолет, с широким прозрачным раструбом вместо дула. Бобби осторожно взяла левой рукой диковинное оружие. Скорчила гримасу. – Нам застрелиться, что ли? – Закатай сестре левый рукав. Так, правильно. Приставь дуло к чипу. – Э-э... к метке? – Да-да, – нетерпеливо ответил парень. – Жми гашетку. Больно, а надо. Давай! Тея зашипела, дернулась. По ее телу прошла тягучая судорога. Сквозь прозрачную воронку “пистолета” Бобби видела, как вокруг радужно блестящей метки на предплечье Теи выступили мелкие капельки крови. Тут Тея завопила так, словно ее режут. Бобби едва не выронила странное и ужасное орудие пытки, как парень рявкнул: – Продолжай! Серебряная метка как будто отклеилась от кожи Теи! За ней следом тянулись тонкие, блестящие, шевелящиеся нити. Тея кричала и дергалась. Бобби навалилась на нее, удерживая. Внезапно Тея обмякла и замолчала. Похожее на пистолет устройство громко звякнуло. Внутри прозрачного раструба вспыхнула искра пламени и извлеченный из тела Теи чип превратился в облачко белесой пыли. Тея глубоко, со всхлипом вздохнула и заплакала. Бобби слезла с нее, осторожно погладила ее растрепавшиеся, липкие от пота волосы. Прошептала: – Ну, хватит... Перестань. Кто когда-то говорил, что нам надо привыкать к боли? Ответ Теи показал, что она позабыла не только собственные давние слова, но и более свежую клятву: не употреблять сильнодействующую и неподобающую юному возрасту лексику. Парень за штурвалом гравилета одобрительно хмыкнул. – Крутые девчонки, как погляжу. Полдела сделано. Заканчивайте. Больше никто не сможет вас отследить. И Бобби поменялась местами с Теей. И так же корчилась, стонала и плакала, пока Тея делала ей ту же самую операцию по удалению идентификационного чипа. И, так же, как Тея, она поняла простую истину. К боли привыкнуть нельзя.
День X + 1
Из темноты зрительного зала тысячи глаз смотрели на огромный стереоэкран. Сейчас на нем начинал разыгрываться очередной номер. Из-за высокой ширмы посереди сцены аккуратной походочкой вышла коротко стриженая темноволосая девочка. Из тех, кого называют: “очень младшая школьница”. И одета соответственно. Темно-серые брючки, теннисные туфли, немаркого цвета рубашка и синяя жилетка. Жилетка расстегнута, что добавляло непринужденности к облику послушной маленькой ученицы. Девочка встала, уперев одну руку в бок, другой задумчиво потерла подбородок, пристально вглядываясь в темноту зала. Никто не знал, где именно находилась сцена. Понятно было лишь то, что девочка видит публику на таком же стереоэкране. И не факт, что для нее зрительный зал был темным. Камера, передающая картинку зала, могла иметь значительно большую чувствительность, чем та, что показывала сцену. – Привет всем. Я – Бобби. Я – девочка, если кто не разобрал. В зале послышался одобрительный смех. – Сейчас увидите еще один... экземпляр. Тоже девочка, Тея. Но мне она будет, как мальчик. Номер такой. Всем понятно? – Она умеет держать зал, – сказал худой, аскетически бледный мужчина в первом ряду, своей дородной, цветущей супруге. – Тише ты. Смотри! Зал потрясенно ахнул. Рядом с первой девчушкой появилась вторая. Совершенно такая же! Как идеальная копия первой! Без малейших отличий в облике и деталях одежды. Даже шнурки на туфлях завязаны одинаково. Поверх ширмы кто-то невидимый выбросил два предмета – что именно, сразу не разобрать. Обе девчонки извернулись, высоко подпрыгнули и ловко приземлились, встав в обнимку. На голове у одной теперь красовался бумажный венок, на голове у другой – кепочка. Роли определились. Девочка и мальчик. Зазвучала музыка, в нее вплелись два звонких детских голоса. Эй, таксист, успей-ка до рассвета! Выхода другого, скажем, нету – Что б никто не видел, как вдвоем С девушкой мы пьяные идем... Опа-опа, пой гитара, Что б пускались ноги в пляс! От лихой судьбы ударов Нам поможешь – в самый раз! – Какие наивные и какие милые! – воскликнула цветущая дама в первом ряду. – Поют и танцуют. Да им цены нет! – Цена есть всему, – заметил ее муж, хлопая в ладоши в такт музыке. Ажиотаж в зале нарастал. Музыка продолжала звучать, но картинка на экране изменилась. Пошла запись, изображавшая, как девочки обедают. Как рассматривают и пробуют в деле новый для них музыкальный инструмент – терравокс. Как с восторгом учатся пользоваться автоматической прачечной. Как сбрасывают с себя одежду, что бы тут же выстирать, не подозревая, что камера снимает их обнаженных. Под потолком зала зазвучал усиленный динамиками голос диктора, дублируемый бегущей строкой внизу экрана: ЛОТ 2128. КОМПЛЕКТ: СЕСТРЫ-БЛИЗНЕЦЫ, 7 ЛЕТ, ДЕВСТВЕННИЦЫ. НАЧАЛЬНАЯ ЦЕНА: 1000000 ЭЛКОЙН.
5. “Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ УВИЖУ...”
– Ты где? – спросила Хеди. Голос ее звучал из динамика субэтерикса так отчетливо, словно их не разделяло десять тысяч километров. – На полях, – ответил Джиль. Хеди решительно (и даже гневно!) выразила неудовольствие бессодержательностью ответа. – Что я могу сделать, Хеди? Ты же сама изругала мой древний субэтерикс! Нет у него камеры! Чем богаты, тем и рады. Хорошо, хоть слышать друг друга можем. – Да... Хорошо. Вот и говори. – Ну... надо мной синее небо. Далеко, у горизонта – парочка облаков. За моей спиной – лесополоса. Я прячусь от жары в ее тени. Рядом – гравикарт – стальная рама с сиденьем, старым аграв-модулем и аккумулятором Ричи. Впереди – спелое пшеничное поле. Ровное, золотое поле... пшеница колышется от слабого ветра. На поле работают комбайны. Четыре штуки. За каждым идет грузовик, в него высыпается собранное зерно. Всего грузовиков – семь. – Здорово. Это – ферма твоего отца? – Она самая. – Никогда не видела ни одной фермы. Я живу в большом городе. Скажи... почему грузовиков – больше? Три – про запас? Вдруг какой поломается? Интересные вопросы у одиннадцатилетней девчонки! – Нет, Хеди. Грузовики ломаются редко. Дело в другом. Пока четверо ходят по полю, каждый за своим комбайном, еще три – в пути. На элеватор или оттуда. – Аа-а-а! Поняла! Непрерывный цикл! – восторженно взвизгнула Хеди. – Как очередной грузовичок заполнил кузов и отчалил, так на его место возвращается один из тех... которые в пути! – Все правильно. Так обидно, что у моего субэтерикса нет камеры. Ты бы увидела всё в деле. – Я бы увидела тебя, – Хеди решительно сменила тему. – Я же рассказал мой словесный портрет... – Ага. А я тебе – свой. Тебе этого достаточно? Возраст, рост, вес, объем талии... – Талия у тебя прямо-таки осиная. Я прикинул. – Ну и прикидывай себе дальше... – обиделась Хеди. – Тебе не интересно, как я выгляжу на самом деле? Я, между прочим, для большей точности, взвешивалась голая! Джиль испустил такой горестный вздох-стон, что Хеди расхохоталась. Придя в хорошее настроение, она вернулась к расспросам о работе на полях. В довершение, наголову разгромила “непрерывный уборочный цикл”, который, по ее мнению, совершенно невозможен. – Почему, Хеди? – Для этого надо, чтобы производительность автомобиля относилась к производительности комбайна, как число комбайнов к числу автомобилей. Первые два числа – любые, а остальные два – всегда целые! Вероятность точного совпадения – ноль! Что, съел? – Хеди, ты у меня – страшно умная, и ты права. Паузы – простои, конечно будут. Их можно уменьшить, подбирая соотношение комбайнов и грузовиков. Хеди, конечно, не поверила. Прямо-таки взвилась, отстаивая свой критический взгляд. Так Джиль узнал, что его невидимая (или невиданная?) подруга – очень упрямая. Спорить с ней – трудно и, зачастую – себе дороже. – Может, я где-то чего напутал, Хеди. Но рассуждал я так... И он (как мог проще) рассказал ей про цепные дроби и “наилучшее приближение”. Закончилось тем, что после долгого молчания Хеди спросила: – Это придумал ты? Применить теорию чисел в сельском хозяйстве?! Евклиду, наверно, и не снилось, к чему приложат его алгоритм! Не без гордости Джиль признался, что да. Опираясь на учебник, конечно, но придумал всё сам. Получилось гораздо проще, чем прикидывать состав бригады на пальцах, а потом исправлять ошибку по ходу дела. И уж гораздо точнее, чем гадать на кофейной гуще. Для вот этого конкретного поля, соотношение 3,22 тонны в час на 5,57 – как раз дает четвертую подходящую дробь: 4/7. Нечетные “подходящие” дают некий избыток (а значит, простои) комбайнов, а четные – грузовиков. Доля простоев, в данном случае, не превысит 1/(4в7) = 1/28. Джиль умолк, внезапно сообразив, что эдаким умничаньем запросто может напугать Хеди, вызвать у нее растерянность, или, что еще хуже, отвращение. На кой черт он так расхвастался? Какое дело девчонке до математических фокусов! Она ждет, что мальчик будет восторгаться ею, говорить комплименты, пусть даже наивные и глупые... Вместо этого, он прочел ей мудреную лекцию. Какой болван! Испуг оказался напрасным. Хеди выдержала паузу, убеждаясь, что его поток красноречия иссяк, и выпалила: – Пусть Джестер свалится с неба, но я должна увидеть этого гения!.. Джиль! Если тебе не хватает смелости, тогда это сделаю я. Назначаю тебе свидание! Пусть мы живем на разных краях планеты, но не думаю, что это нас остановит! Она со вздохом извинилась, что больше не может сейчас говорить. Что поделаешь, у нее тоже есть родители, от которых надо таиться. У детей – свои секреты, о которых взрослым не положено знать. – Всё! Пока! Я тебя целую! Джиль испытал одновременно радость и разочарование. Он никогда раньше не целовался с девочкой! И вот, на тебе... улыбнулось дураку счастье. Но какой же он легкий и неощутимый: первый поцелуй... через десять тысяч километров! Джиль спрятал блокнот с записями хронометража в задний карман штанов. И в сложном настроении, полный радости и грусти, отправился домой. Гравикарт неторопливо и бесшумно скользил в метре над землей. Очень простая штука. Легкую раму из полых стальных трубок в прошлом году собрал отец. Сиденье, сетчатое, на нем не потеешь даже в такую жару, папуля сторговал задешево на ближайшей барахолке. Останки дорогого офисного стула. Сохранилась даже инвентарная наклейка на обратной стороне. (Продавец шепотом рассказал отцу, что девайс выбросили из местного штаба Нацгвардии, после хорошей драки. Отмечали чье-то повышение по службе). Дед приволок откуда-то аграв модуль – сильно б.у., но вполне работоспособный. А программное обеспечение установил Джиль. Под присмотром Деда, конечно. Так у Джиля появилось личное транспортное средство. Довольно медлительное – на скорости старый аграв-модуль имел привычку внезапно сдыхать. Тогда карт плавно опускался на землю. Будь высота побольше, он через секунду падал бы камнем. Вот почему Джиль строго придерживался золотого правила: тише едешь, дальше будешь и ниже едешь, целей будешь. В округе еще помнили, как несколько лет назад насмерть убился старший Барни. Меньше, чем через неделю, его сводный брат сложил голову похожим образом. Рухнув со ста метров вместе с обездвиженным гравикартом. Мужики оба были донельзя лихие. И мастера на все руки. “Как красивы с высоты цветущие сады!” Вот и доигрались, эстеты... Дед, однако, считал, что их вины в этом нет. “Невозможно слепить из говна что-то надежное”, – сказал он однажды. – “Потому и топчемся на месте. Без технологий и должной технической базы”. Отец тогда завел старую песню, мол, одолеем Врага и заживем, ого-го, эге-гей... А пока – всё для фронта, всё для победы. За прошедший год гравикарт Джиля уже дважды неожиданно отказывал. Оба раза – без последствий, благодаря всегдашней осторожности Джиля. Сегодня он тоже не спешил. Всё одно быстрей, чем пешком по грунтовой дороге. Чуть опоздает к обеду, но ругать блудного сына не будут. Он же не просто так по округе шастал, а для дела и по поручению. Его внимание привлек нарастающий басовитый гул. Высоко в небе протянулись три параллельных светлых следа. Небесные стрелы! Целых три штуки! О, нет! Как медленно возникает изображение на проявляемой фотобумаге, так проявились еще две инверсионных полосы. Пять стрел! Пять снарядов, запущенные Врагом, вот-вот обрушатся на Ферн! Их траектории всё круче изгибались вниз. Постепенно полет небесных стрел перешел в вертикальное безостановочное падение. Инверсионные следы исчезли, истаяли. Вместе с ними истаял мощный, тягучий звук. В полной тишине пять серебристых искорок падали на землю. Они врежутся в нее примерно в трех километрах отсюда. Джиль ощутил себя, как в странном сне. Что сейчас будет? Сокрушительная серия взрывов в один миг опустошит округу? Или облака смертоносного яда уничтожат всё живое? Или невидимые глазу болезнетворные споры заразят местность, и начнется эпидемия? Глупости. Ерунда. Чушь собачья. Еще ни один удар Врага не достиг цели. Как там говорит отец? Наша нерушимая, стальная оборона... Падение небесных стрел прекратилось. У Джиля слезились глаза от напряжения, когда он разглядывал едва различимые на горизонте отблески. Пятерка вражеских снарядов опускалась вдали в величавой медлительности. Вот. Так им и надо! Перехватили! Тихонько посадят, обезвредят и разберут на металлолом. Очередная выходка Врага обернулась пшиком. На смену испугу пришло нестерпимое любопытство. Никогда Джиль не видел оружие Врага так близко. Он осторожно перевел ползунок реостата, приподнимая карт на два метра на землей. Передвинув ползунок на втором реостате, увеличил скорость полета. Ручкой управления заставил карт описать плавный вираж и взять курс к месту предполагаемой посадки небесных стрел. Чем хорош гравикарт, так это вездеходностью. Пшеничные поля вскоре остались позади. Вокруг расстилалась бугристая, поросшая кустарником местность. Ничего. Высота достаточна, чтобы не цепляться за кочки. Но, что такое?!.. Джилю показалось, что карт внезапно перестал ему повиноваться. С чего бы вдруг высота так быстро растет?! Вскоре он сообразил, что всё обстоит как раз наоборот. Гравикарт послушно следует заданным курсом, а местность под ним – понижается. Чем дальше, тем круче. Джиль непристойно выругался, благо никто его здесь услышать не мог. Еще минута, и он, не прилагая к тому никаких усилий, окажется в нескольких сотнях метров над землей. На ненадежном аппарате, уже дважды доказавшем, что от него только и жди подвоха. Надо немедленно снижаться до безопасных двух метров – какая жалкая величина! Либо возвращаться – тоже не мешкая. Джиль аккуратно положил карт на обратный курс. Он выбрал именно этот вариант – смело и решительно отступать, потому что увидел всё, что хотел! “Небесные стрелы” выглядели совсем не так, как заранее нарисовало его воображение. На деле это оказались пять огромных, высотой с десятиэтажный дом, сфер из тускло-серого металла. Они неподвижно покоились на земле. Одна из них медленно раскрывалась, сверху вниз, как разрезанная на дольки дыня. Вокруг во множестве, подобно пчелам над цветком, сновали грузовые гравилеты. Судя по всему, работа кипела. Смысл ее был Джилю совершенно непонятен. А интуиция недвусмысленно подсказывала, что лучше убраться отсюда, да побыстрее. К счастью, никто за ним не погнался. Наверное, не заметили. Или... он никому не нужен – заблудившийся в воздухе глупый пацан. Обратный путь прошел без приключений. На обед Джиль сильно припоздал, но никто не сердился, даже отец. Он вообще выглядел очень довольным. Аж светился от потаенной радости. Мама, ставя на стол перед Джилем тарелку свеже-сваренных домашних пельменей, тихо сказала, что заявку на оборудование и элитные семена, которую отец подал полгода назад, наконец-то исполнили! “Миг наступил для свершений отчаянных. Ночь за окном. Во дворе никого. Нашу судьбу в этот час повстречаем мы. И не собьемся с пути своего...” Невесть как всплывшая в памяти песенка неотвязно крутилась в голове. С Джилем такое бывало – в минуты большого волнения. Ладно. Как прицепилось, так и отцепится. Он быстро пересек темный двор. Тихая прохлада сумерек успокоила его. Даже вид Врага, привычно и неизменно висящего над горизонтом, вселял умиротворение. В висках перестала стучать кровь, а сердце обрело нормальный ритм. Джиль машинально отметил, что на диск Врага снизу уже наползает тень. Хорошо. Значит, скоро станет совсем темно. Побаливала правая лодыжка – вылезая из своей комнаты через окно, он не совсем удачно спрыгнул. Ладно, пустяк. Не пешком же он на свидание собрался. Ухмыльнулся, коснулся ладонью двери гаража, она бесшумно отворилась. Джиль вошел. Поворот выключателя и крыша гаража с тихим шелестом раскрылась навстречу звездному свету. В нем стал различим изящный корпус одноместного гравилета. Джиль полез в карман за субэтериксом. На одну страшную секунду ему показалось, что он забыл его дома. Нет-нет, всё в порядке! Чудесная рация на месте. Вынул, тихо позвал: – Хеди... Она отозвалась тотчас. – Я здесь... Джиль... наверное, мне тоже надо... – голос ее прерывался от волнения. – Даже не думай! – решительно заявил Джиль. – Я тебе запретил, и ты согласилась. Всё. Речь шла о вчерашней идее Хеди: о встречном полете, в котором каждый проделает свою половину пути. Джиль забраковал ее сразу. Во-первых, встреча состоится в незнакомой обоим местности. Хорошо, если на суше. Но, что если внизу окажется море? Хеди, у себя, сверилась с картой и энтузиазма у нее поубавилось. Во-вторых, доказывал Джиль, он не может позволить ей пуститься в одиночный полет. Да еще туда и обратно. А у него, Джиля, есть опыт – сын фермера, как никак. Плюс – надежное средство передвижения – патрульный гравилет. Недавно списанный, но в очень хорошем состоянии. То, что отец купил его за бесценок, говорит лишь о выдающихся деловых способностях любимого папаши. – Ладно, убедил... Я буду тебя ждать. Уже... начала, – отозвалась Хеди. – Я в гараже. Сейчас вылетаю. Не поверишь, но эта машинка умеет подниматься в стратосферу и развивать бешеную скорость! Такую, что десять тысяч верст... займут... в пределах часа! – Ух ты, здорово! Но не десять тысяч, а четырнадцать. Мне так кажется. Джиля самого временами ставило в тупик противоречие в двух способах расчета расстояния, разделявшего их с Хеди влюбленные сердца. Если разница во времени – полсуток, то права Хеди. Но этого не может быть, поскольку и Джиль и Хеди оба видят Врага, низко висящего над горизонтом. Джиль видит его на востоке, Хеди, естественно, на западе. Значит, расстояние между ними – меньше, чем полуокружность экватора. Или... размеры планеты – заметно больше, чем принято считать! И это было – в-третьих. Если они не могут точно высчитать расстояние, то о каком встречном полете может идти речь?! Оба заблудятся в незнакомых просторах, так и не найдя друг друга! В-четвертых – гравилет Джиля превосходит по скорости любое, доступное Хеди, семейное транспортное средство. Эту убойную карту Джиль только что выложил перед ней на стол. Так, с некоторым самодовольством, подумал он. Поэтому, Хеди послушно осталась ждать, вооружившись мощным фонарем. Точнее, лазерным прожектором. Она установила его на крыше дома, втайне от родителей и младшей сестры. – Значит, так, Хеди. Когда отмахаю десять тысяч, то дам тебе знать. Ты включаешь свой маяк, а я лечу помедленней и оглядываюсь по сторонам. – Как мотылек на огонь, – хихикнула Хеди. – Я направлю луч вверх. Ты за сотни верст увидишь столб света. И сориентируешься. На мгновение Джиль усомнился. – У тебя – утречко. А днем луч прожектора и вовсе не увидать. – Он – зеленый. Ярко-зеленый. – Аа-а... Тогда разгляжу. Курс автоматически записывается и обратно машину поведет автопилот. – Здорово! Вернешься домой до утра. Своего утра. Никто не заметит – все будут еще спать, да? А у меня уже стемнеет. Кстати... У меня и сейчас темно! Пока я валандалась на крыше, наступило утреннее затмение. Сижу, как филин, на печной трубе. – ...Что?!? ... У Джиля закружилась голова. Сердце лихорадочно застучало. Перед глазами поплыли зеленые круги. Они быстро сливались воедино, в сплошную, мутную пелену. Джиль наклонился, низко опустив голову, дыша глубоко и размеренно. Немного полегчало и он расслышал встревоженный голос Хеди: – Джи-и-иль! Ты куда пропал?.. Что такое? Хриплым шепотом, сам не узнавая свой голос, Джиль выдавил: – Какое... затмение... утром... Если... Враг у тебя – на западе?.. – С чего ты решил?! – изумилась Хеди. – Он – на востоке! Враг всегда на востоке, был и есть, и с места ему не сойти. Пока я сама не поменяю место жительства и не уеду далеко-далеко. Например, выйду замуж. Но... это еще не скоро, не умирай от горя, пожалуйста... И, вообще, мне всегда немного странно, что ты называешь ее “Врагом”. – Кого ее? – в тихом отчаянии спросил Джиль. – Ну, эту... страну... Соседняя планета – вроде, как большая, далекая страна. Фигурально. Тут еще неприличное слово... Ты же не будешь шокирован? Что я, хорошая девочка, иногда грязно ругаюсь. Не разлюбишь же ты меня из-за этого? Если я скажу, что Врага, как ты говоришь, мы зовем: “Страна...” Ой, ладно, не буду... Ты и так какой-то вдруг... потерянный. Что случилось? – Хеди... – Что... мой милый?.. – Просто... скажи название планеты. Не “Враг”, не “Страна”, а... Хеди тихо засмеялась. Молвила, с долей иронии, но очень нежно: – Ты, правда, стукнулся обо что-то? Очнулся и спрашиваешь: где ты? Наша с тобой планета – Гатор. А Враг, которого ты так часто поминаешь, и над которым мы тут, у себя, неприлично шутим – Ферн. Хеди осеклась. Замолчала. Ее молчание длилось так долго, что Джиль решил, что она выключила свой субэтерикс, прервав разговор. Нет! Не прервав. Оборвав навсегда. Он ощутил сильную слабость. Опустился на черный пластиковый пол гаража, сжимая в руке онемевший субэтерикс. Почувствовал на губах соленый привкус. И понял, что плачет. Какая глупая ошибка. Они с Хеди всегда говорили, главным образом, друг о друге. Воспринимая остальное, как само собой разумеющееся. Хеди живет в большом городе. Джиль – в городе маленьком, вокруг которого в изобилии теснятся фермы. Самая крупная принадлежит его отцу. Различия в социальном положении не так велики, чтобы мальчик и девочка уделяли им внимание. Климат в обеих местностях – схожий, что опять же, не дает много тем для обсуждения. На небе Джиль и Хеди всегда видят большую, молчаливо-грозную планету. И мальчик и девочка обрисовывают ее одними и теми же словами: в центре рыжие пятна суши, по краям синяя кайма морей, а поверху – белая пена облаков. Поди догадайся, что это – разные планеты, практически одинаковые по размерам, массе и внешнему виду. И даже бешеная луна – Джестер – общая на двоих. Немудрено, что у Джиля и мысли не возникало, что Хеди – буквально “не от мира сего”. Исходя из большой разницы во времени, Джиль решил, что Хеди просто живет далеко на востоке – мало ли городов на Ферне, близких и не очень. Но не более чем за десять тысяч километров, ибо “Враг” у нее тоже виден низко над горизонтом. Разумеется, на западе, а как иначе?! Джилю даже в голову не пришло спрашивать Хеди об этом самоочевидном факте. Настолько несомненном, что Джиля совсем не беспокоили некоторые несообразности в его стройной гипотезе. Вроде невозможности определить расстояние так, чтобы оно согласовывалось с часовыми поясами. Что ж. Теперь он знает. Он, как все люди, живет на Ферне. А Хеди – на Гаторе! Потому и разница во времени составляет ровно половину периода оборота двух планет вокруг общего центра тяжести. Правильное расстояние он тоже теперь знает. Сорок тысяч километров, плюс-минус четыре с половиной. В зависимости от координат на местности. Длинная дорога через смертельный холод безвоздушного пространства и радиационные пояса обеих планет. Невозможный путь. Неодолимый. До Гатора. Врага. Путь туда, где живут... не люди. Чудовища, о которых ничего толком неизвестно, даже то, как они выглядят. С которыми идет изматывающая, бесконечная война. В ней ни одна из сторон до сих пор не одержала решающей победы. Он знал это всегда, с самого детства. Непреложная, неоспоримая истина. Разве можно в нее не верить? Разве можно усомниться в том, во что верят все? Но, разве может он поверить в то, что Хеди... – не человек? – Джиль... Ответь... Где ты? Отзовись, Джиль... Тихий голос Хеди вырвал Джиля из наполненного отчаянием полузабытья. – Я... слышу... тебя... – Ох, Джиль! Я... всё поняла. Не бойся! Мы – такие же, как вы. Мы – люди! Разные. Красивые и не очень. Добрые и злые. Интересные и обыкновенные. Или – необыкновенные. Как ты. – Хеди... – рыдания душили Джиля. – Как жалко, Джиль, что я никогда тебя не увижу! А ты – меня. Но, если взглянешь на темный диск Гатора (наше утреннее затмение уже в полной фазе!), то увидишь вспышки, на самом его краю... Я включила лазер. Ты увидишь свет, который я посылаю тебе.