4. ПОЕЗД В АРКТИДУ
Нойс очнулась незаметно для себя; так просыпаешься после долгого сна. Какое-то время ей мнилось, что так и есть: спала. Лежит же в постели. Но не понимает, где она, и как здесь оказалась. Слышен мерный, монотонный, успокаивающий шум. Ах, Дева ж наша, безгрешная... это – стук вагонных колес! Память вернулась толчком сердца и приступом отчаяния. Идиотка. Какая невероятная идиотка! Как можно до такой степени разучиться владеть собой? Поддаться нелепо-детскому азарту? В то время, как больше всего нужны спокойствие и выдержка! Зачем пугать и унижать Магистра Норденка? В результате: предвиденная тобою встреча закончилась не в твою пользу. Последствия проигрыша трудно оценить. Нет. Глупая ошибка, но не разгром. Нейрошокером вырубили – так нечего было на рожон лезть. Ерунда. Обнаружила, что часы, которые она носила (нетрадиционно) на правом запястье – исчезли. Определяйся во времени, как можешь. Сколько она провалялась без чувств? Похоже, долго. Вздрогнула, откинула одеяло. Темно, холодно, но она не мерзнет. Да-да, на ней теплое трико, облегающее тело. Так-то, голубушка. Тебя раздевали. Обыскивали. Наверняка(!) просвечивали рентгеном. Затем переодели во все новое и запихнули в поезд. Нойс спустила с постели ноги. Потерла ступни друг о дружку. Хм... теплые носочки. Какая забота. Надо спросить, при случае, Великого Магистра – не сам ли он ее одевал, обувал? Впрочем, дамским угодником или сластолюбцем его не назовешь. Его интересует лишь он сам и его собственное место в этом мире. Эдакий спокойный увалень, снисходительно взирающий на окружающих с высоты своего интеллекта. Привыкнув к темноте, Нойс различила на столике у окна зеленоватое сияние. Ха! Ее часики. Стрелки светятся. Схватила, впилась глазами. Два пополуночи. Вернула часы на столик и улеглась обратно, натянув одеяло до подбородка. Света нет, но инфракрасное наблюдение за ней ведется – тут уж голову на отсечение, что это так. Было бы смешно толкаться в запертые двери; плющить нос об оконное стекло, стараясь разглядеть детали ночного пейзажа... Орать: “Эй, кто-нибудь!” и “Где я?” Еще можно гневно потопать ножками и истерично порыдать. А хрен вам. И, к разочарованию невидимых соглядатаев (так она это представляла), Нойс повернулась на бок и через минуту заснула. Тик-так... Звук метронома – сигнал утренней побудки. Встрепенулась, хотелось спать, но не дадут. Поднялась с постели, глянула в окно. Да-да-да-да-да... оно самое. Голые поля. Местами лежит снег, в утреннем сумраке он отливает голубизной. Едем-едем-едем. Путь занимает ровно двое суток, значит, еще ночь впереди... “Кто бы раньше мне предрек, что так получится...” В памяти, некстати, всплыл дурацкий рассказик. Выдумка. Ну ее... Пора заняться собой. Узкая дверца в углу купе. Туалет. Зубная щетка, мыльце, полотенце. Зеркало – полированная полоса металла в стене. Ничего такого, что можно отломать, разбить, словом, каким-то образом превратить в подобие оружия. Или в средство самоубийства. Нойс почистила зубы, умылась. Подмигнула отражению в зеркале. В каких только передрягах, ты, дорогая, не побывала! Столько всего не может случиться с человеком. “А вот и может! Я прошла через всё”. Вернулась в купе. В стене напротив неубранной постели зияла открытая ниша, в ней стоял поднос с завтраком. “Утю-тю, какие мы пунктуальные! Спасибо, ваше высочество! Или кто там за вас?” Нойс забрала поднос, отнесла на столик. Давно пала тирания Хозяйки, распростертая от Острова на западный край Мира. Давно не стало Наоми Вартан. А сконструированный ею тюремный поезд для особо важных преступников – на ходу. Представьте себе. “Для меня это – большая честь. А вы, Магистр, заплатите за любовь к раритетам...” Насколько Нойс знала, по приказу Фомы Канопоса реставрирован также личный бронепоезд Наоми. На нем новый владыка Норденка уже изволил нанести несколько визитов. Преемник законного правителя, убитого мерзавкой-узурпаторшей. Олицетворенное торжество справедливости. Прямым потомком он себя объявить не может – у Боло Канопоса не было детей. Браться или сестры – вполне вероятно, хотя о них ничего не известно. “Внучатый племянник” – поди проверь. Впрочем, что пользы, копаться в прошлом? Настало новое время. В нем каждому из живущих суждено найти свое место, роль, предназначение. Проглотив последнюю крошку и утерев губы тыльной стороной ладони, Нойс вернула поднос в нишу. Прямоугольное отверстие закрылось металлической шторкой. Как замечательно всё работает! Ты должна быть довольна. Отчего же тебе так нехорошо? Зло, посеянное однажды... не из низменных, корыстных побуждений; не из темных желаний больного ума; а лишь для дела, временно, как горькая, необходимая мера... Оно возвращается. Дает ростки. Его побеги ширятся, оплетают всё вокруг. Приходит время, когда говоришь себе: “Не этого я хотела...” Я хотела не этого. Я. Этого. Не. Хотела. Анекдот про Хозяйку. “Ваше высочество! Пришел прорицатель, предсказывает будущее!” “Расстрелять шарлатана!” – сказала Хозяйка, – “Знай он будущее – не пришел бы”. Нойс бросилась ничком на постель, закрыла глаза. Вагон не раскачивался, шел, как по ниточке – железные дороги во времена Хозяйки умели строить. Нойс погрузилась в полусон, полудрему; когда явь не заменяется иллюзиями, а соседствует с ними. Не быть тому, что видишь ты в своих мечтах. А время замыслы твои развеет в прах. Настанет день, когда молитв бессилен вой... Я – Седа Лин, а ты – никто. И черт с тобой. Заслуги нет твоей ни в чем, случайна власть. Непрочен трон твой, обречен режим упасть. Смывает вешняя вода всю грязь с равнин... Тебя забудут навсегда. Не Седу Лин. Наступит день, когда все “нет”, заменит “да”. И будешь ты искать ответ, но никогда Не повидаешь тех долин, где ясен свет... Тебе – проклятье Седы Лин. Вот мой завет. Нойс со вздохом перевернулась на спину. Приснилось что-то дурное, что именно – она не могла вспомнить. Побаливала голова. Было холодно. На потолке шумел вентилятор, спрятанный за узорной решеткой . Ее металлические завитки сплетались в кажущемся хаотическом беспорядке. Сломанная стрела. Перечеркнутый круг. Змейка, глотающая собственный хвост. Прочая белиберда – произведение абстрактного искусства. Символика, воздействующая на подсознание. Скрытые образы бессилия, поражения, тупика. Ага. Так я вам сдамся, насмотревшись глупых картинок. Держите карман шире. За окном просветлело, новый день набирал силу. Нестерпимо сидеть взаперти, не иметь возможности поступать по своему, что-то делать, решать. Твоя судьба от тебя не зависит. Стучи в дверь, бейся головой о стенку, вопи – всё без толку. У Нойс осталось единственное оружие. Закрыв глаза, мысленно повторяла привычные формулы, постепенно погружаясь в подобие транса. Сознание расширилось, вышло вовне, прочь из клетки на колесах. Да... да! Поля, простор... белесое небо, далеко внизу тащится состав с тремя вагонами. Первый – охрана. Второй – припасы. В третьем... Нойс захотелось увидеть себя спящей в купе, но лучше не отвлекаться. Времени мало. Здешнюю географию она знала неплохо, и легко сориентировалась. Внизу серая лента дороги. Рядом еще одна... Еще? Это не дороги! Гигантские знаки на местности, полностью видимые лишь с большой высоты, Нойс поспешила сконцентрировать видение в другой точке пространства. На мгновенье это ей удалось. Низкое строение, вроде будки обходчика, сруб колодца неподалеку... получилось! Но она не сумела быстро выкинуть из памяти гигантскую сломанную стрелу и змею, пожирающую собственный хвост. Пришла в себя на постели, с тревожно бьющимся сердцем и осознанием неудачи. “Ее блядское высочество, кайфоломка проклятая!..” Дешевые трюки, придуманные когда-то владычицей Острова, не должны влиять на Нойс! Однако ж, они действовали. Потому что она боялась, что подействуют! Хозяйка была пси – так называли редких индивидуумов, которые умели читать (худо-бедно) чужие мысли и внушать людям свои. Или временно казаться невидимками, уходя от слежки. Строго храня секрет собственного уникального дара, Наоми Вартан предусмотрела, что ее соперником окажется индивид, наделенный схожими талантами. Для таких птичек нужна специальная клетка. Обычный человек этих особенностей даже не заметит. Чихал он на завитушки, начертанные на земле в неохватном масштабе. Древние люди что-то учудили! Не древние. Подневольные рабочие, выполнявшие нелепый приказ Хозяйки. Расчертили местность, выкапывая неглубокие траншеи на темной, каменистой поверхности. Мелкий гравий на дне ничем по цвету не отличается от почвы. Но, с большой высоты, траншеи выглядят тонкими белыми линиями. Образуя творение художника-абстракциониста. Созданное для постановки помех ментальному зрению. Помимо этого, разрушить видение могут природные условия. Геомагнитный фон. Очертания местности. Цвет и характер растительного покрова. Бывают ландшафты, где человеком овладевают беспричинная тоска и уныние. Надо лишь найти такой, и, по возможности, усилить его злые свойства. Злые с точки зрения человека-пси. Гасящие ментальную энергию, не позволяющие воспользоваться своим даром. Превращающие мага и волшебника в обычного смертного. Такого, как все. Гигантская работа, на много лет трудовой повинности. Хозяйка предпочитала не убивать поверженных врагов, а заставляла трудиться. Все же выгода, да какая! Наоми Вартан доказала (по крайней мере, самой себе), высокую производительность рабского труда. Свободный человек не станет рвать жилы, всецело отдаваясь работе. Передохнет, покурит, перемолвится с приятелем. В общем, найдет способ отлынивать. Глядишь, и водяное колесо изобретет. Паровую машину. Все, что угодно, лишь бы не работать, как вол. Хозяйка, конечно, была не прочь воспользоваться достижениями цивилизации. Но... когда она, совсем молоденькая, волею случая, получила в руки абсолютную власть... В Мире не было ничего из техники, кроме примитивных паровых машин! О, да, конечно, мы помним: в руках юной владычицы оказался ящик Пандоры, полный секретов, как настоящего, так и будущих веков. Скажите на милость, как в век крестьян и ремесленников она бы построила ядерный реактор? Да хотя бы автомобиль? Если ручная обработка деталей не давала требуемой точности? Когда о свечах зажигания никто понятия не имел, как и вообще об электричестве? Пришлось избавляться от ручного труда, поднимая экономический базис, простите за каламбур, вручную. И поднимали, и подняли, под свист бичей и ругань надсмотрщиков. Остров долго сохранял лидерство в Мире, благодаря научному и техническому превосходству. Жестокая власть, жестокий режим. “Я работаю для будущего”, – говорила Хозяйка. – “Путь наш долог, труден и светел...” Когда сооружение сверхнадежной тюрьмы приблизилось к концу, Хозяйка, лично курировавшая проект, впала в дурной настрой. Срывалась, кричала на подчиненных, ее карие глаза метали молнии; темную растрепанную шевелюру она часто поправляла рукой, убирая падавшую на лоб непокорную прядь. Очередной приступ гнева закончился неожиданным заявлением: – Не выполняйте никаких моих приказаний, ухудшающих чье либо положение! Пока не уберемся отсюда. Ясно?! Чего не понять. Наоми страховалась от услужливости собственных сатрапов. Ляпнешь в сердцах кому-то: “Что б ты сдох!”, – глянешь наутро, ан нет человека. Убили, думая, что выполняют волю начальницы. – Когда-нибудь, Иомен, – сказала она директору Службы безопасности, – Я брошу всё и стану простой... домохозяйкой. Никто и знать не будет... – Был бы рад за вас, Ваше высочество, – отвечал майор Иомен, глава