- Вы случайно не знаете, отец, - обратился он к старику, что семенил по пыли коричневыми босыми ногами, опираясь на сучковатую палку, - где тут проживаете такая женщина старая? В домотканом платке… ну, ещё…
Видя у того недоумение в подслепых глазах, он ощутил явную глупость сказанного. Он сам задёргивал тот полог, что был отброшен им и той неведомой женщиной. Существовала ли она на самом деле, в этом мире?
- Как это я так… Простите, ребята, прости, Господи… - в следующий момент самопроизвольно стал он оправдываться, видя перед собой размытые тени вместо глаз и лиц.
– Простите, говорю, Бога ради! Ну, дурак, ну, мальчишка, ну, сопляк… Простите меня, ладно?
- Да что уж там, прощаем, - за всех ответил Ахромеев. – Всё бы вам придираться к своим, комбат.
***
…Эх-ма, где только наша не пропадала, - Цвигун не торопясь, на выдохе нажал на спусковой крючок ТТ – белый жестяной силуэт мишени повторяющий фигуру человека, слился с землёй. – И ещё разик, господа хорошие, - он снова выстрелил и снова мишень послушно легла. – Жизнь ведь такова, что приходится на многое смотреть сквозь пальцы. Только так и увидишь главное. Вот если начнёшь крутить и философствовать… Родина там, честь никому… - он усмехнулся, - то… Короче, такая ахинея найдёт, мозги сами закрутятся, - он, держа вороненый пистолет на вытянутой, которая слегка дрожала, снова пальнул. Мишень на этот раз качнулась, но выстояла. – Чёрт, по касательной…
«Херы», однако, зааплодировали. Фоммель с заметным интересом в глазах мерно хлопнул ладонями. Он задумчиво уставился туда, где (по знаку дежурного офицера с жёлтым флажком) вот-вот должны включиться «движущиеся францы» - мишени на роликах. Управлялись они по кабелям из «операторской», что, отражаясь в лучах Солнца матовой сине-зелёной гофрированной крышей, примостилась с краю полигона. Сам он неплохо стрелял: выбивал из «вальтера» до 60-70 очков.
- Вы поразили почти все мишени, герр майор! – закончил аплодисменты штатский, что представился как имперский советник по культуре. – Кроме последней. Но и её вы всё же задели. Это говорит о том, что конечная цель пока не вполне достигнута. Но всё мы идём в верном направлении. Хочется надеется, товарищ, - одобряюще улыбнулся он, - что это наша общая цель. Что интересы ваших единомышленников совпадают, ну… с теми силами в рейхе, что представлены здесь некоторыми из ваших новых знакомых, - про «некоторых» он сказал так тихо что сам едва услышал, не говоря уже о Цвигуне. – Альзо? Битте…
Офицер, стоящий возле них, сделал знак: сидящий в домике гофрированного железа оператор мишеней в чине вице-фельдфебеля включил соответствующий тумблер. В рельсах, что скрывала аккуратно подстриженная зелёно-жёлтая трава, задребезжали наэлектризованные провода. Справа из-за холма с деревянными пулеуловителями, окрашенными в пятнистый камуфляж, показался первый «франц» - белый жестяной силуэт с чёрными кругами в голове. Будто бы лёжа на дрезине, он затем стал нехотя вставать, чтобы и вовсе подняться.
Цвигун молниеносно взял со стола перед собой «Люгер» (Р-08). Отогнув наверх рычаг предохранителя, он вскинул этот пистолет с длинным стволом, где был сосредоточен центр тяжести. Мушка оказалась на уровне глаз. Тах-тах… После второго выстрела мишень сложилась на двухколёсный транспортёр.
Имперский советник удовлетворённо поцокал языком, что любил делать. Взял со стола «наган» (обер-ефрейтор с белым кантом пехоты и в сдвинутой налево пилотке перезарядил ТТ). Крутанув барабан с головками золотистых выстрелов, подражая героям Майн Рида. Затем предложил:
- Теперь стреляем одновременно, майор. Не возражаете, я надеюсь? Как говорят ваши соотечественники, по глазам вижу, что…
- Зачем тогда спрашиваете? – Васька намеренно скрыл улыбку и согнул в локте стреляющую руку.
- Не буду, не буду… - советник подмигнул Фоммелю: - Оберштурбаннфюрер! Прошу вас, будьте нашим верховным арбитром. Наблюдайте…
Довольный, Фоммель прильнул к окулярам стереотрубы, что стояла на треножной опоре. Повертев колёсико с делениями, он в конце-концов установил нужную резкость:
- Я готов, господин имперский советник и… хм, гм… товарищ майор. Приступайте.
Офицер снова махнул жёлтым флажком. Снова запели провода. Из-за следующего уловителя выкатила следующая – парная мишень или «весёлые ганцы». Два белых истукана на складывающихся шарнирах.
Выстрелы резанули почти одновременно. Сухой щелчок бельгийского револьвера, принятого на вооружение в 1895 году в русской императорской армии, и хлопок из скорострельного оружия, что стало массовым в рейхсвере, а затем в вермахте с 1935-го. Мишень справа тут же слилась с транспортёром, а мишень слева качнулась, но продолжила стоять.
- Господа, если вы стреляли по своим целям… - засмеялся Фоммель. – У нашего русского партайгеноссе снова попадание. Причём, в область шеи. У вас, герр имперский советник…
Тот, не обращая внимания, сделал два выстрела. Бледное от напряжения лицо залоснилось от пота. Рука под коричневым френчем функционера НСДАП набухла мышцами. Мишень вздрогнула и решительно легла.
- У этой машинки слабая убойная сила, - деловито заметил советник, бросая нехороший взгляд на курящийся дымом ствол «нагана». – Бельгийцы вообще-то не нация. Так, слепок с французов. Отчасти с германцев. Последнее в корне ничего не меняет. А Вальтер Парабеллум в руке нашего русского товарища в очередной раз - свидетельство о наших возможностях. О нашем величии, разумеется, тоже. Да, господа! Окидывая взглядом минувшее, хочется спросить у Леты: как бы сложилась судьба рейха и России, если бы… - он заметно понизил голос, - статьи пакта Радек-Сект продолжили выполняться по сей день? Если бы товарищ Троцкий и наш великий фюрер нашли в себе силы двигаться бок о бок. В союзе против еврейской плутократии, разумеется! Какое славное было время. Майор, вы не находите?
- Смотря где поискать, - Васька начинал себя чувствовать неуютно от перекрёстного внимания. Чтобы как-то отряхнуть эту липкую паутину, он заявил: - Вы напрасно не пририсовали к одной из ваших… простите, наших мишеней… ум, гумм… трубку. Или, хотя бы, усы. Говорю вам, напрасно.
- Вы полагаете? – советник снова провернул барабан с неизрасходованными тремя выстрелами. – Ну, зачем же, товарищ большевик, привлекать столь пристальное внимание?
- От, ну большевик я! – весело скорчил рожу Цвигун. – Ну, дальше что? Скажу больше: не просто большевик, но – большевик-троцкист. Это ни одно и то же, и вы это знаете. Ильич, он же Ленин, был решительно за союз с вами. Но дальнейшее его интересовало постольку-поскольку. Главное, сослужить службу своим хозяевам из императорской военной разведки. Этому Бонч-Бруевичу, Игнатьеву и… хм, гм… Шапошникову. А что, - он заманчиво прищурился, - что мне сорока-белобока напела, то я и сказал.