Он проследил реакцию адмирала и остался доволен. Поэтому поставил заключительный аккорд:
- Как я жалею, что провёл чистку армии на примере Сталина! У них это называлось «ежовыми рукавицами» в честь… По-моему, так звали их рейхсминистра внутренних дел. Главу русской тайной полиции, - он с наслаждением произнёс «руссиш гехайм». Адмирал при этом заметно дёрнулся: - Что-то вроде Мюллера… Да, так мы отвлеклись. Я давно уже продумываю этот вопрос. Эту акцию, Канарис. Что, если отбросить, наконец, это чистоплюйство и покончить раз и навсегда с засильем этих прусских свиней! От них проходу нет в армии и рейхе. Они всё под себя подомнут и проиграют войну. Если, конечно…
А Канарис был действительно потрясён. Такого ещё «богемский ефрейтор» не говорил. Неужели, он снюхался со Сталиным и на этот раз? Собирается с его помощью устранить прусский генералитет и меня в том числе, думал он. Многих усилий потребовалось, чтобы скрыть свои мысли под маской напряжённой любезности. Значит их общая задача – подставить вермахт на Курском выступе. Значит, эта свинья жаждет поражения группы армий «Юг», где командующий мой человек. А затем… Всемилостивый Бог, не снюхался ли он заодно с представителями из группы покойного фон Секта? Не их ли силами он собирается расправиться с нами?
- Адмирал, вы собираетесь провести акцию в отношении Сталина? – донёсся словно из-под земли вкрадчивый голос фюрера. – Но всё не так просто, как хотелось бы. Шеф охраны Власик предан своему хозяину. Они знакомы ещё с Гражданской войны. Вы его пробовали купить?
- Это невозможно, - заторопился Канарис. – Да и не нужно, мой фюрер.
- Говорите… - фюрер не сводил с него своих неистово-голубых глаз.
- Ну… В окружении Азиата, в ближнем круге, как называют его в 1-м управлении НКВД, у нас есть свои агенты, - Канарис едва совладал чтобы не назвать имён.- Им известен график маршрутов Сталина, система охраны. Трудности могут быть лишь с посадкой в авто. Он так осторожен, что в последний момент перед выездом может сменить свой бронированный «паккард» на простую машину охраны. Но мой человек и это учёл. У него есть источники в охране, что в последний момент просигнализируют исполнителя, куда надо сосредоточить огонь. Увы, но предыдущие акции зимой 1941-го, как известно… Выброшенное на парашютах подразделение из полка «Бранденбург» почему-то не вышло на контакт с нашим агентом. Они решили сами добираться до трассы на кунцевские дачи в результате чего были перехвачены и уничтожены. Ну, а акция со стрельбой по спецмашине у Спасских ворот…
- Да, я весь во внимании, Канарис. Что вы замолчали?
- Эта акция была провалена, так как наш агент использовал «в тёмную» завербованного им сотрудника милиции из раскулаченных. На этом и было сыграно при вербовке. Во-первых, он не дождался пока машина с Азиатом подойдёт на дистанцию 100 метров. Только на этом расстоянии винтовка системы Мосина 7,62 в состоянии пробить бронированное ветровое стекло «паккарда». Во-вторых, он был неправильно осведомлён. Открыл огонь по машине с наркомом иностранных дел… этим Молотовым.
- Что ж, у фанатичного сопляка сдали нервы, - хладнокровно подытожил фюрер. – У фанатиков всегда так. Я надеюсь, вы на этот раз не привлечёте к акции фанатиков? Не следующих инструкциям, пренебрегающих своему долгу? И как следует проинформируете исполнителя. Он должен знать наверняка в какой из машин поедет Сталин. Промаха не должно быть. Вы слышите меня, Канарис?
- Да, мой фюрер. Всё будет исполнено.
Развернувшись на каблуках, он вышел из кабинета рейхсканцелярии как фендрих по плацу. Было от чего! Впервые фюрер зловеще пригрозил устроить в вермахте «великую чистку» по-советски. Раньше он лишь орал начёт заговора и отправлял тех или иных генералов и фельдмаршалов в отставку. Исключение составил лишь мартовский расстрел в 1934-м бывшего канцлера и генерала фон Шлейхера (сектовца) и бывшего шефа Абвера фон Бредова (тоже сектовца) вместе с руководством СА. Тогда это позволило Канарису выдвинуться. Теперь необходимо было действовать. Действовать как можно быстрей.
Вернувшись в Абвершталле на набережной Тирпицуффер, он тут же распорядился телеграфировать в штаб Абверкаманды-103 для Ставински. Среди всего прочего в указании значилось загадочное: «Свинья всё знает. Ускорить события». Ставински всё понял верно. События должно было ускорить в следующем направлении: избежать каких бы то ни было активных действий группы армий «Центр» в направлении Курска.
После его торопливого ухода, спустя час, фюрер принял на доклад рейхсфюрера СС и полиции, министра внутренних дел и специального уполномоченного по политике германизации рейхсфюрера Гиммлера. Отсвечивая стёклами своего пенсне, тот выглядел как всегда спокойно и блуждал загадочно-умиротворённой улыбкой. Как будто не санкционировал исполнение «биологического» или «окончательного» решения еврейского вопроса с ноября 1942 года. Будто по его приказам в России не применялись в отношении населения оккупированных территорий «газенмашинен», что отравляли запертых в кузовах людей выхлопными газами, через заведённый вовнутрь шланг. Будто в концентрационных лагерях и лагерях смерти не отдавали Богу души тысячи заключённых, которых ежедневно замещали новыми «поступлениями». Будто зловещие доктора СС из 7-го директората РСХА, вроде Менге, не проводили на заключённых опыты по замораживанию в ледяной воде, не прививали им оспу, чуму и холеру, не делали операции без наркоза…
Его сопровождал шеф политической разведки РСХА (6-й директорат при СД) бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг. Этот был лощёный молодой человек с красивым смазливым лицом, что при необходимости становилось жёстким и непроницаемым. Он ходил на службу время от времени с томиком Шекспира, которого увлечённо почитывал в редкие свободные минуты. На пост главы разведки его рекомендовала одна из любовниц фюрера, из аристократок, что спонсировали НСДАП. Шелленберг всем понравился Гитлеру. Особенно импонировало фюреру его высшее образование и гибкий ум, сочетавший в себе непреклонность к врагам и уступчивость к сильному противнику, с которым можно заключить временное перемирие. Гитлер был сам таким. Он с восторгом принял тогда, в 1934-м, идею союза с Британией, что носила группа Гофмана. Шелленберг в личной беседе так же упирал на это. Кроме всего, по университету он был знаком со многими англичанами-студентами и педагогами, что посещали Веймарскую республику. Кое-кто из них попал в разведку, кое-кто оказался в МИДе. О неком Киме Филби Шелленберг говорил фюреру восторженно, но взвешивал каждое слово. Талантливый журналист. По сведениям, полученным через университетских товарищей и из личной переписки, он используется военным хроникёром. Стало быть, не за горами время, когда Филби могут призвать в МИ-6. Чем не источник информации? Ещё какой…
Чутьё не подвело тридцатитрехлетнего Шелленберга. Филби действительно попал в разведку. В 1937-м его направили корреспондентом «Дейли Телеграф» в Испанию, в штаб генерала Франко. Там он контактировал с германскими военными советниками из легиона «Кондор». Ему, по данным Шелленберга, удалось внедриться в Кливлендскую группу леди Эстер и герцога Гамильтона. Они планировали совершить в Британии военный переворот. Миссия Гесса была продиктована именно этим намерением. Но тогда всё обрушилось. А фюрер даже не пожурил Шелленберга и его прежнего шефа Гейдриха. Последнему он был обязан избиением штаба СА во главе с Эрнестом Рёмом. А Вальтера фюрер просто обожал, так как нашёл в нём единомышленника в борьбе против генеральской касты. А кливлендский переворот был на руку именно этим господам, что стремились установить в стране диктатуру с фюрером или без него.