- О, да, мой фюрер. Только не фройлен, но фрау. Одна из сотрудниц личной охраны, лейтенант НКВД. Тайная троцкистка. Она и является тем загадочным источником, что обязана предупреждать заброшенные группы дивизии «Бранденбург» о таких нюансах, как авто, в котором…
***
Транспортный «Кондор» с четырьмя двигателями на крыльях, что ещё вращались по инерции, проехался на рядах каучуковых шасси по влажной земле. Лётчик и штурман на рассвете, ровно в 6-00, достигли указанного на карте полётов квадрата высадки, которую, приземлившись, были обязаны уничтожить. Они бы сделали всё по инструкции, но при посадке случилось непредвиденное. Самолёт едва не зарылся носом в грунт. Два из четырёх двигателей были повреждены, лопасти у них были деформированы. Их следовало срочно заменить, чтобы взлететь с этой зелёной, мрачновато-красивой поляны, отмеченной четырьмя тлеющими кострами. Возле них уже никого не было – так было по инструкции.
Из грузового, открывшегося отсека тонной машины тут же выдвинулся металлический трап. Раздался рокот и из днища «Кондора» на влажную росистую землю выкатил мотоцикл «Цюндап» (ВМW R75). Выпустив прозрачно-голубой клуб отработанного синтетического бензина, он сделал по поляне контрольный круг. Остановился… Сидевший за рулём человек в желтоватом хромовом плаще с золотыми погонами капитана артиллерии, в сдвинутой выходной фуражке с чёрным околышем, сделал рукой движение. Он указал на восток. Такое же движение сделал в плексигласовом «фонаре» кабины штурман, что курировал операцию от 5-го реферата Люфтваффе.
Сидевшая в люльке рядом с «капитаном» женщина была облачена в плащ-макинтош заграничного покроя. Она никак не прореагировала. Если не считать быстрого взгляда в сторону кабины. Её круглое красивое лицо с ясными, карими глазами было и беспокойным, и уверенным. Незадолго до высадки, когда закреплённый к днищу «цюндап» тряхнуло, и раздался скрежет гнущихся винтов, она мелко перекрестила себя. То же самое сделал её напарник, что был старшим в группе.
Мотоцикл, наконец, рванул. Через сосновый лес смоленской области он, по неприметным тропинкам, вылетел на узкую дорогу среди подлеска. На коричневатой, влажной после дождя земле отпечатались борозды прошедшего обоза.
В притороченном к люльке деревянному «сундуку Роммеля», помимо пистолет-пулемёта Шпагина (ППШ-41) и четырёх дисков к нему (вместо положенных двух) и пистолета «Вальтер ПП» (к нему прилагался документ с подписью замначальника СМЕРШа Центрального фронта, на право ношения и обладания «Гришей»), две обоймы к пистолету ТТ и радиостанция «Телефункен» с двумя батареями питания и зарядными аккамулятарами. Отдельно была уложена, обёрнутая в газету «Красная звезда», книга Н.Островского «Как закалялась сталь», которая служила шифровальным блокнотом. К ней имела доступ только «Маша», что и была радисткой. Кроме того в сундуке имелась пара мужского (бязевого) и женского (щёлкового) белья, комплект хозяйственного мыла с советской маркировкой «ГОСТ», мешок кускового сахара, отдельный мешок с сорока коробками спичек, сухарями, американской консервированной тушенкой (“Porkmeat”), комплект талонов с прямоугольными штампами управления снабжения Центрального фронта на выдачу пищевого и вещевого довольствия. Кроме этого в нагрудном кармане кителя у «капитана» имелось удостоверение офицера контрразведки СМЕРШ Центрального фронта. Это обеспечивало ему и его спутнице почти беспрепятственный проезд через систему КПП и проверку со стороны патрулей этапно-заградительных комендатур. Настороже следовало держаться лишь с сотрудниками СМЕРШа Центрального фронта, что впрочем, было уже немало для того, чтобы завалить предстоящую операцию. Или успешно её выполнить.
Под рукавом желтоватого хромового плаща, сшитого на размер больше, чем того требовалось, у «капитана» была спрятано странное устройство. Оно напоминало короткую массивную трубку из железа, что крепилась к кисти широкими кожаными ремнями. Устройство называлось «панцеркнаппе» и было калибра 20 мм. Оно стреляло бронебойно-зажигательными или кумулятивными патронами. Со 60 метров оно пробивало 10-30 мм броню.
- Гриша, прошу тебя – не гони, - тихо сказала женщина сквозь треск двигателя. Мотоцикл подкидывало на ухабах: - Успеется ещё.
- Не успеется, Маша, - упрямо сжал губы этот невысокий чернявый человек, с красивым лицом и маленькими чёрными глазами. – На карте всё выглядит ровно да гладко. Но, то на карте. На деле оно, знаешь, как может обернуться? На учениях по радиоделу и ориентировки такое было.
- А, помню, - говорила она как сама с собой. – В трёх соснах плутали, а квадрат сбора не могли сыскать. Гауптманн Ставински тогда ваше отделение наказал и наше. Танцев не было с этим…«фуршетом». А ночью нас взводная подняла по приказу фрау Эльзы. И заставила по двору двадцать кругов в снаряжении с полной выкладкой. Фу, я намаялась…
- Это что! Нас тогда на неделю этот мудон Ставински сигарет лишил. Вот это да! Мы у нашего взводного, ну… «Варвары», рябого такого, с носом-картошкой, их за марки доставали. Весь месячный оклад за неделю, представляешь? Во оно как бывает, Маш. А ты, танцы да танцы.
- Кто бы о чём, а он об ём, - усмехнулась Маша.
Он вспомнил как в ходе другого занятия по предмету «Ориентирование на местности» в диверсионной школе в течение получаса не мог найти нужный ориентир, каковым был холм. После трёх попыток (приходилось уводить группу назад в лес и вновь возвращаться) холм вдруг «обозначился» позади. Там, где они проходили, выйдя из леса, целых три раза. Они не могли его «промухать». Он вспомнил ещё, как, выйдя из лесу в первый раз, завороженный отметками на карте, был уверен, что попадёт сразу на холм. Его взгляд был устремлён строго вперёд. Тумана не наблюдалось. Лишь была звенящая усталость. Стрелка компаса, подвешенного на груди, заметно дрожала, но указывала по синему лучу – на север. Сбиться они не могли. Но всякий раз проходили мимо.
Инструктор-немец решил проблему просто. Пригрозился тут же, по-русски, что разлучит его с напарницей Машей раз и навсегда. Причём, «…руссиш фрау будет определён в зольдатишен-бардель, потому, что ти есть забивать свой голова русский дурь!» Теперь цель задания стала предельно ясна. «Дурь» мгновенно улетучилась. Алексей Григорьевич Воробьёв (по агентурному псевдониму в разработке Абвер III «Гриша») мгновенно сориентировался на местности. Группа в составе трёх, не считая инструктора, обер-фельдфебеля Гинца, у которого сбоку маскировочной куртки имелась замшевая кобура с «Вальтером» Р-9, узрела холм, что находился в 20-30 метрах от маршрута. То ли, зачарованный мыслями о Маше, он подсознательно настроил себя, что надо смотреть только прямо, то ли ему надоели эти бесконечные занятия на местности, что уже перевалили на тридцать часов в течение двух месяцев, но «метод шоковой атаки» (по определению куратора разведшколы гауптманна Ставински) сработал мгновенно. Испугавшись не на шутку за судьбу близкого человека, почувствовав свою вину за ещё не случившуюся с ней беду, он сработал автоматически.