- Товарищ капитан, помощь не нужна?
Он круто мотнул головой.
- Парень, где тут ближайшая комендатура?
Он знал, что не ранее, чем через час, если выехать на грейдер и ехать по прямой, то будет Смоленск. Там тебе и этапно-заградительная комендатура и военный комендант, и НКВД. Кому хошь, как говорится, тому и сдавайся на милость победителя.
- Дак это… В городе и есть, - вылупил на него серые глаза водитель. – Может я того… на прицеп вас возьму? Ага?..
- Да нет, мотоцикл впорядке, - устало, от нахлынувшей апатии, процедил «Гриша». – Ты это…
Водитель с улыбкой изготовился было что-то ответить, но улыбка застыла как приклеенная на его молодом, вытянутом и скуластом лице. Вращая оловянными от ужаса глазами, он дико взвизгнул:
- Немцы! Ложитесь, товарищ капитан!
Забыв про всё, «Гриша» тут же слился с землёй. А водитель вытянув из-за сиденья карабин, лязгая затвором, спрыгнул с ребристой подножки грузовика. «Гриша» инстенктивно обернулся в сторону, куда был направлен ствол карабина. Он обмер – из-за лапника в распахнутом демисезонном плаще, из-под которого виднелось синее крепдешиновое платье, шла Машка. Её красивое круглое лицо светилось зловещей уверенностью.
- Так, руки вверх! – гаркнул водитель. – Кому сказано?!? – и, не дожидаясь «китайских церемоний»: - Кто такая? Чего здесь бродишь? Документы!
Машка криво повела губой. Но и виду не подала, что презирает его. Говорил он так много и сбивчиво ясное дело – от страху. Руки его с положенным наизготовку карабином тряслись. Скорее всего, недавнего призыва. Молодняк ещё, восемнадцати нет. Водил полуторку до войны, окончил техникум. Девку ни разу не целовал, или целовал, но испугался. Забыл, как это делается, супчик-голубчик. В партизанах, быть может, воевал. Хотя не похоже. Тот, кто срелял и убивал, так не трусится. Нет, не убил ты ещё никого, сосуночек. А вот тебя…
- Юноша, да прям! Женщину что ли убивать будешь?
Она давила на нерв. И достигла своего. Этот юнош в необмятой цвета хаки гимнастёрке опустил своё оружие. Он в нерещительности перемялся с ноги на ногу. Затем, шмыгнув носом, заявил:
- А у нас строжайший приказ – всякого, кто из лесу выйдет, подозрительного – на мушку. И к коменданту или в управление НКВД.
- Зачем в НКВД? Тю… - она скривила густо намазанные губы. – В СМЕРШ, наверное. Ты не забыл, мальчик?
- Не-а… - округлил он глаза. – Но нам так сказали.
- А, плюнь на тех, кто сказали. В Красной армии есть своя контрразведка СМЕРШ. Она всеми шпионами и диверсантами занимается. Понял? – Машка приветливо качнула головой в сторону «Гриши», всё ещё распростёртого по дороге. – Вот, товарищ капитан тоже из СМЕРШа. Вы, пожалуйста, не стесняйтесь, - она кивнула «Грише» так, что он немедленно поднялся. – Да, да, именно это. Покажите товарищу бойцу свои документы. И продолжим движение. Ясно?
Он, одёргивая запыленный плащ, угрюмо мотнул головой. Затем, достав из нагрудного кармана красную книжицу с маленькими буковками «Контрразведка СМЕРШ» по корешку, показал её водителю.
- Всё ясно, - тот неуверенно запихнул карабин за сиденье. Оглядываясь, полез туда же: - Счастливого пути, товарищ капитан. И вам также.
- Да… Пожалуйста, ваши документы, - она, ласково улыбаясь, приблизилась к нему.
- А, это самое… да пожалуйста…
***
«Тигр» медленно поворачивал свою округлую пятнистую башню, округлённую с боков и украшенную трубками дымоиспускателей. Он появился вскоре после того, как Виктор вторым снарядом уложил-таки вражескую самоходку. Появилась двойка «илов» в сопровождении одного МИГа. Они принялись утюжить местность, где расположились вражеские пехотинцы, реактивными и авиационными снарядами. Всё покрылось султанами земли и пламени. Виктор, было, вздохнул спокойно вместе с другими членами экипажа, ощущая лишь недолеченную внутреннюю тревогу (подозрение насчёт Иванова). Но вскоре сквозь броню донёсся слабый крик Борзилова: «Командир! «Тигр» справа…» В окуляры командирской башенки Виктор живо рассмотрел петляющий меж подбитыми танками силуэт Pz.Kpfw.V. Грохоча восемью парами с каждого борта катков, наслаивающихся друг на друга, новейший гитлеровский танк двигался весьма осторожно. Делая короткие остановки, его командир поворачивал командирскую башенку. И понятно: помимо дымившихся то там, то тут зелёных обгоревших Т-34, Т-70, Су-76 и прочей русской техники он повидал немало такого же разгорающегося железного хлама с чёрно-белым крестом. Русские хоть и попадали в артиллерийские засады, как в 1941-м, атакуя по старинке фронтально, но все ж овладевали германской тактикой. Они уже научились наносить массированные удары. Кроме того парализованная с начала боёв за курский выступ русская авиация начинала захватывать преимущество над люфтваффе. Теперь уже не «фоке-вульфы» и «Ю-87», но «чёрная смерть» наносила удары по германским коммуникациям. В сутки панцердивизии из-за её работы теряли по двадцать боевых машин, не считая бронетранспортёров, тягачей и прочей техники.
Виктор мрачно прикинул свои возможности. Расстояние до цели – 400 с небольшим. На таком расстоянии «остоголовые» давали рикошет. Кроме того, на высокую начальную скорость полёта снаряда не приходилось надеяться. А броня у «Тигра» лобовая – 100 мм. Бортовые листы в 80 мм. Рассчитывать приходилось только на сближение с этой грузной махиной. Либо на удачный выстрел в башню, что с боков имела толщину по 50 мм. Если повезёт – заклиним 88-мм пушку. Поубиваем или подраним осколками экипаж. Вот такие вот перспективы невесёлые, прямо скажем.
А тут ещё стало «веселей». В мемюранах наушников, где шумели чужие частоты и раздавался германский многоголосый лай или русский трёхэтажный мат, раздались знакомые позывные:
- Сороковой! Приём! Пятидесятый… Как слышно?
- Есть, пятидесятый! Сороковой слышит вас хорошо. До…
- Ну-ну, докладывай. Только быстро.
- Я как раз и хочу быстро. Тут у меня цель в 400-х метрах – «Тигр». Остановился, гад, и высматривает. Видно, они по рации получили сообщение, что здесь артзасада или огневая точка. Высылают головную машину для разведки. А самоходка, которую мы раскурочили, была охотником. Танковым снайпером. Только я думаю, что надо ждать гостей с флангов. Так что помощь, пятидесятый, помощи жду! Не дайте сгореть в адском пламени!
- А что, ещё… Ах, засранцы… - голос Беспечного стал зловещим. – Точно в штрафную захотели. Ладно, не хотим по-хорошему, будет по-плохому. Сейчас снова свяжусь со шта… тьфу ты, бестолочь! С «муравейником», пусть вышлют «фасоли» и хотя бы пару «сучек». «Соколов» постараюсь нарячь. Но это не главное, комбат. Как ты запрашивал насчёт твоего Иванова, помнишь?