- Мама... - в ужасе прошептала девушка, мертвой хваткой цепляясь за соседа.
- Какая я тебе мама?
- Я темноты боюсь, - как мышь, пискнула Алена.
- И на этом основании ты решила дожидаться помощи на мне, - голос Бориса звучал сурово. "Неандерталец" и "чурбан" были еще свежи в памяти.
- Как там тебя? Конев... - девушка, проклиная себя за слабость, еще плотнее прижилась к мужскому боку.
- Для тебя, Борис Дмитриевич! - поправил хоккеист.
- Да хоть Владимир Владимирович! Ты можешь просто стоять и не дергаться?
- Может мне тебя еще на ручки взять и к сердцу прижать?
- На ручки не надо, и без сердца твоего я тоже как-нибудь обойдусь, - фыркнула Алена, озираясь по сторонам.
Вокруг было черно, хоть глаз выколи. Давно забытый детский страх схватил за горло, и уже не было важно, кто рядом. Главное, что не одна. Пусть околевшая от холода, голодная, но не в одиночестве. Под ладонями, обжигая холодом, оказалась короткая мужская куртка. Впору было захныкать от досады, но Тарановы не хнычут. Наплевав на правила приличия и то, что о ней подумает сосед, девушка постаралась незаметно просунуть ладони по куртку.
- Черт! - взревел Конев, когда ледяные женские пальцы коснулись голого живота под майкой.
- Упс... Извини, - Алена, как ошпаренная, резко одернула руку. Оставалось радоваться, что в темноте увалень не видит ее покрасневшего от смущения лица.
- Ты чего там? Замерзла? - спустя некоторое время, прокашлявшись, поинтересовался Борис. Кожа в месте, где прошлась женская рука, горела огнем.
Девушка не ответила.
- Блин. Давай сюда руки, - он, в конце концов, не выдержал. - Не хватало еще, чтобы твой хахаль мне потом уши оторвал за замерзшие конечности.
Чувствуя себя, как минимум, святым, он расстегнул куртку и прижал дрожащую девушку к груди. Та попыталась вначале сопротивляться, но страх темноты и холод взяли вверх.
- Спасибо, - нехотя пробормотала "спасенная", устраиваясь поудобнее. Такого жеста доброй воли от верзилы она не ожидала.
Неандерталец оказался теплым и очень твердым. Хоть в чем-то внешность была обманчива. Под пальцами, волнующе, перекатывались тугие мышцы, а свежий, приятный аромат мужского тела и хорошего парфюма так и подталкивал закрыть глаза и забыться.
"Алена, это неандерталец!" - напомнила она себе, но запах и могучее тело брали верх. Ее вело. Впору было посыпать голову пеплом и признаваться в непреодолимой силе инстинктов.
- Возбудишься - пну! - зевая, произнесла она.
- Вот еще! - лениво проворчал Борис.
О том, что "уже почти", он предпочел умолчать. Хватило одной минуты. Аромата волос, горячего дыхания прямо в вырез майки на шее, тесной близости и до чертиков приятной дрожи. Хотелось послать подальше все свои принципы, забыть о Кольке и согреть девчонку по-настоящему. Тогда бы она у него дрожала не от холода.
- Сама не возбудись! - охрипшим голосом посоветовал он, но корпус повернул.
- Ты не в моем вкусе, - устроив щеку на широкой мускулистой груди, негромко фыркнула девушка.
- Ну, еще бы!
- Нашелся здесь Бред Питт!
- Хм... - Борис стиснул зубы. А ведь девчонка только начала ему нравиться. - Куда мне до твоего похотливого Казановы!
- Казановы? - Алена мысленно повесила и расстреляла любимого брата. Кто бы мог подумать, что Андрей стал таким болтливым. Она только вчера призналась ему, что рассталась с женихом, а сегодня об этом известно даже посторонним. - А не много ли ты знаешь?
- Что тут знать? - удивился Борис. - Странные вы, девушки. Сами позволяете мужику заводить гарем. Делите его одна с другой, а все по любви.
- Ах, ты!.. - взвилась Алена. Недавняя обида новой волной поднялась на душе.
Маленькие кулачки со всей силы замолотили по груди мужчины. Борис пару раз охнул, но на пятом ударе его терпение лопнуло. Схватив девицу за плечи, резко встряхнул и, крутанувшись, зажал между собой и стенкой лифта.
- Ты сумасшедшая? - взревел он, как медведь. - Совсем жить надоело?
- Придурок, я думала, что люблю его! - Алена не слушалась. Ужом выкручивалась в объятиях, всё норовя толкнуть или пнуть. Скопившиеся за неделю слезы ручьем хлынули из глаз, и уже не важно было: потечет ли тушь или как на нее посмотрят другие гости. - И не знала, какой он на самом деле.
- Это ж насколько нужно быть слепой! - обалдел Борис.
- Да что ты понимаешь вообще?.. - сил сопротивляться уже не было, но она отчаянно трепыхалась.
- Что ж с тобой такое? - Борис перехватил оба кулачка и зажал в своей огромной лапищи над головой. Обездвиженная жертва тихонько всхлипнула и, наконец, обмякла. - Эй, детка. Успокаивайся.
Разглядеть в темноте лицо девушки никак не получалось, но он готов был ручаться, что та плачет. Полное безумие. Не девица, а фонтан. То надсмехается над ним, то кошкой льнет и чуть ли не мурлычет, то дерется, то обливается слезами. От последнего сердце война жалостливо дрогнуло.