– Правда тут восхитительно?
Аня осторожно приблизилась к парню, скрывая пунцовый румянец за шарфом. То ли оттого, что с человеком никогда не разговаривала, то ли от очарования, исходившего от по–ребячьи беззаботного лица с россыпью созвездий–веснушек, блуждающей улыбки на тонких карминовых губах и этого удивительного блеска восторженности в добрых глазах.
– Конечно, у талантливых людей всегда восхитительная фантазия, – парнишка горделиво закивал, довольно быстро поверив собственному внушению, а потом протянул ей руку, слегка склонив голову набок.
– И ты восхитительна, плод моего воображения. Я Тимофей, можно просто Тим.
– Анника, для Вас можно и… Аня, – девушка доверительно вложила свою маленькую фарфоровую ручку в его теплую широкую ладонь, чувствуя, как ее сердце маленькой пташкой мечтает вспорхнуть высоко ввысь.
И пусть это всего лишь его воображение, чудной сон, что закончится уже завтра под утро. Сейчас он здесь, в поезде, несущемся по небу в компании существ из других миров, курящих сов и девушки с милыми заостренными ушками. Поэтому он позволит себе безумство и будет счастлив так, как никогда.
***
– Знаете, а мне вот теперь придется вас расколдовать… Мы случайно заключили контракт. Но я, если честно, не умею большое волшебство, наш народ скорее шарлатаны, торгующие снадобьями и вызывающие иллюзии из чужих мыслей, чем настоящие волшебники.
– Я что, чудовище какое? Чудище–юдище? – Тим дурашливо скорчил забавную рожицу и засмеялся.
Они сидели на верхнем ярусе, в котором располагались самые разные места для отдыха. А еще была полностью стеклянная крыша, поэтому у Анники и в душе, и перед глазами цвели целые Вселенные. Они выбрали самый дальний вагон–ресторан, где подавали восхитительные блинчики с карамельным сиропом. Над головой порхала чудесная праздничная музыка, и Ане самой хотелось петь, кричать о том, что и с маленькими существами этого необъятного мира происходят чудеса, нужно только выйти за рамки, сбежать от правил навстречу тому, к чему рвется душа.
– Чтобы Вам больше всего хотелось? Может, и моих чар хватит на то, чтобы вы больше никогда не грустили.
– Миллион долларов, собственный необитаемый остров и снегурочку под пальму, – Тимофей задорно ей подмигнул и рассмеялся каким–то неестественным, слишком уж механическим смехом, отчего у Ани невольно защемило сердце.
– Вот оно Ваше обличье чудовища, ваша ложь. И всегда Вы пытаетесь валять дурака, когда Вам плохо?
Тим понурил голову, нервно застучав пальцами по столу. Мир вокруг все еще казался ему совершенно нереальным, поэтому он решил не лгать хотя бы собственному воображению:
– Всегда. После того, как я оказался сиротой, после смерти родителей… – он судорожно вздохнул, чувствуя, как внутри все холодеет, а сердце болезненно сжимается в груди, душит. – Я внушил себе, что если придумать, что я всегда был один, если в своем воображении раскрасить сиротский приют в какой–нибудь многолетний детский лагерь, если похоронить в глубине себя свою боль, то на ее месте обязательно вырастут новые цветы… но они все не растут, там так пусто… Почему там так холодно в груди, почему… почему?
Тим обессилено опустил голову на стол и беззвучно заплакал. Его глаза, как и в детстве, заволокла пелена боли. Живой яркий огонек в них мерк так стремительно, что Аннике стало страшно.
– Тише–тише, я знаю, как ухаживать за цветами, в моем краю только они и растут, я помогу… – Анника подскочила со своего места, подбежала к нему и трепетно прижала к своей груди, осторожно, ласкового зарываясь тонкими пальчиками в спутанные кудряшки светло–каштановых волос. – Им нужна любовь, забота и особые волшебные слова, – девушка перешла на нежный тихий шепот, что, несмотря на громкие фейерверки музыки, отзывался хрустальным хрупким эхом в ушах.
– И какие слова? – Тим выдохнул невольно, озвучил свои мысли, прежде чем почувствовать, как смущение от собственной заинтересованности, от тепла чужого тела и нежного голоса вгоняют его в такой непривычный жар смущения.
– Я очень счастлива, что ты появился на свет. И теперь я всегда буду присматривать за тобой. Всегда буду рядом.
– Правда будешь?
Вокруг них заискрился медовый теплый свет, согревавший изнутри своим особым волшебством доброты и поддержки. Это была магия Волшебницы. Это было истинное чудо.
– Правда. – Анника с этими словами обрела себя саму, нашла свое волшебство и накрыла им Тима, точно теплым уютным пледом.