– Твои ж макаронины! Двадцать восемь минут первого!
Все прекратили есть. Они пропустили Новый год.
– А знаете, что? – Алина положила пиццу и подняла стакан с пуншем. – Правительство наверняка перевело часы на пол часа вперед, а настоящий Новый год на самом деле будет через две минуты!
Все заулыбались.
– Тогда надо все сделать правильно! – Кирилл бросился на кухню и притащил бутылку шампанского. – Скорее, стаканы мне!
Ребята наперегонки начали подставлять стаканы. Когда все были с напитками, хозяин поднял стакан.
– За уходящий год, за прекрасных старых друзей и потрясающих новых!
– Ура!
– Четыре! Три! – начал отсчет Коля. – Два! Один! С Новым годом!
– С Новым годом!
– Загадывайте желание! – вскрикнула Катя. Алина зажмурила глаза.
«Не хочу забывать эту ночь».
Девушка распахнула глаза и бросилась к рюкзаку. Из его недр показался розовый палароид.
– Давайте сфотографируемся!
– Да!
Все сгрудились, обняли друг друга и улыбнулись.
– Отличное фото! – воскликнула Настя, глядя на вылезшую из аппарата карточку.
– Спасибо!
– Алин, ты должна запечатлить это, пока не поздно, – Коля состроил гримасу и подхватил кусок пиццы. Девушка рассмеялась и сфоткала парня.
– И это! – Настя с Катей замотались в мишуру. Очередной щелк.
– Это все фигня, – Кирилл подскочил и начал лихо отплясывать под песню с маракасами. Парень взял две пластиковые бутылки и начал крутить ими. Алина рассмеялась и сделала очередной снимок. В этот момент ее меньше всего волновал лимит в десять кадров.
Ребята танцевали, ели, пели и пили, разговаривали еще много часов. Алина фотографировала ребят, а они – ее, до тех пор, пока не закончилась пленка. Теперь девушке было, что показать Амину. В какой–то момент Кирилл, уставши, присел на диван.
– Я, пожалуй, пойду покурить.
– Я с тобой, – Алина встала, оставив ребят спорить о феминизме. Ей хотелось подышать свежим воздухом.
– А почему ты куришь на улице? – спросила девушка, пока они ехали в лифте.
– Балкона нет, а на лестничной клетке сумасшедшая бабка развела теплицу, и не дай бог ты покуришь рядом с ее чахлыми цветочками.
Алина усмехнулась.
– Бывает.
– А три реки впадали в оке–е–еа–а–н, – запел себе под нос Кирилл.
– И в нем снова проснулся фанат Меладзе, – улыбнулась девушка, выходя на улицу.
– Коля его подавляет, но как только я выхожу на улицу, великий творец становится свободным. «Был ли он животным, если музыка так волновала его?»
– О, смотрю рядом с Меладзе и Кафка оказался?
Кирилл закурил. Иногда он начинал говорить какие–то совершенно случайные вещи, но Алина уже успела привыкнуть.
– Я рад, что ты влилась в компанию, – парень выдохнул белое облачко.
– Спасибо, что позвал, – девушка поежилась. На улице было холодно, а она накинула куртку на майку, потому что свитер повязали Коле на голову ради уже забытой шутки. Они уже все успели побывать в одежде друг друга, когда играли в «покажи меня».
– А я говорил, что случайные знакомства – самые лучшие.
Алина кивнула и задрожала. Вдруг она оказалась в объятиях внутри куртки Кирилла. Он обхватил ее руками. Алина прижалась к его груди и уткнулась замерзшим носом в теплый свитер. В этот момент было даже теплее и мягче, чем в кровати, чем когда–либо.
Кирилл поцеловал Алину в макушку. По ее телу пробежали мурашки. Это было так приятно и так… реально… Девушка зарылась лицом в вязаный свитер.
– Ого, это что? – вдруг произнес Кирилл. Алина подняла голову. С неба падали крупные белые хлопья.
– Снег пошел, – сказала девушка, подставляя под него ладони. Даже не верилось, что он наконец начал идти.
– Насколько я не люблю снег, но сейчас прям здорово.
– Да, – выдохнула Алина.
– Этот исторический момент надо запечатлеть, – и Кирилл достал телефон из кармана. – Ничего себе! Уже семь утра! Хах, я даже спать не хочу. А ты?
Алина смотрела на Кирилла и улыбалась. Удивительно, она никогда не думала, что серые глаза могут быть такими красивыми.
– Я высыпалась ради этой ночи.
Как стать волшебником?
Регина Хайруллова
Сказочная история о доброте
и вере в чудо
За окном завивался волшебный снег. Делая обороты, он медленно падал на дорожки, освещенные редкими фонарями. Солнце еще не встало. Женщина взглянула на кухонные часы.
– Лерочка, вставай! – сказала она. Никто не ответил. – Лерочка!
По–прежнему молчание. Тогда женщина сама пошла в комнату сына.
– Вставай! Проспишь.
– Нет, рано, – пробормотали из–под одеяла.
– Уже семь. Пора.