Пап, раз я так для тебя жизненно важна, то прекрати уже обращаться со мной, как со своей рабыней или крепостной крестьянкой, что одно и то же, по сути! Хватит меня тиранить, как Гитлер - добрую половину Европы! Хватит, папа! Я ж тебя порой ненавижу так же сильно, как чилийцы - Аугусто Пиночета, как испанцы - Франсиско Франко или как итальянцы - Бенито Муссолини, как немцы и гонимые малые народности с евреями - ранее упомянутого Адольфа Гитлера! Папа, пожалуйста, прекрати меня прессовать, хватит мне устраивать зону боевых действий в пределах одной квартиры! У меня уже психика будто у солдата в горячей точке! Я каждый день живу как на огне. Я не знаю, что мне принесёт твоя следующая пьянка: новые порции оскорблений и унижений моего человеческого достоинства, новые побои - до синяков или до гематом, переломы или сотрясение мозга, безвременная кончина...
Папа, я очень от всего этого устала - морально и физически, я очень измучена. Ты даже не можешь примерно себе представить, как сильно... У меня глаза вечно опухшие, красные, будто я месяц в запое, сухие и воспалённые, безжизненные, пустые. От постоянных бесполезных слёз не просыхают, руки трясутся - как у алкоголички с пятидесятилетним стажем или как у боксёра на пенсии, с отбитым на ринге мозжечком, всё из рук валится. В свои семнадцать лет я выгляжу на двадцать пять, если не на тридцать. Седые волосы мне приходится подкрашивать каждые восемь недель, как отрастут корни с сединой.
Что ж, пап, не буду больше тебя утомлять. Подведу окончательный итог. Я тебя заклинаю памятью мамы, остановись ты уже в своих пьянках постоянных и издевательствах надо мной! Я уже стала настоящей агрессивной психопаткой от того, что ты со мной творишь! Со скотиной не обращаются так жестоко, бесчеловечно - как ты со мной! Я боюсь больше всего, что в один прекрасный день я дойду до ручки, пересеку горизонт отчаяния, перейду роковую черту, точку невозврата. Мне делается жутко от одной только мысли, что я могу превысить пределы самообороны и проломить тебе голову табуреткой, боюсь тебя до смерти забить в запале тяжёлой сковородкой. Боюсь всадить тебе под рёбра нож для разделки мяса - как убила Марата аристократка-республиканка Шарлотта Корде. Папа, я боюсь и не хочу становиться отцеубийцей! Так не дай мне в своём отчаянном бессилии дойти до этого! Давай оставим всё плохое в старом, уходящем году, давай все эти ужасы перечеркнём! Начнём в новом году жить как НОРМАЛЬНАЯ СЕМЬЯ, хоть и неполная! Я хочу снова увидеть хоть бледную тень, хотя бы призрак былого тебя! Мне больше всего не достаёт твоей дружбы и поддержки, пап...
Надеюсь, что ты прочтёшь это моё послание, прикреплённое к холодильнику магнитом. Кстати, я в холодильнике для тебя заранее припрятала огуречный рассол - от похмелья. Ты ведь очень мучаешься сушняком и головными болями после лихой гулянки. Помогает лучше водки или коньяка, да вообще любого спиртосодержащего напитка. С наступающим тебя Новым Годом и счастливого Рождества. Только самого лучшего тебе желает твоя любящая дочь. Пока что любящая, потому что глубокая и преданная дочерняя любовь грозит обратиться такой же глубокой и преданной ненавистью. Папуль, меньше всего мне бы хотелось возненавидеть единственного оставшегося у меня родного человека, хотя психологи с интернет-форумов понимают меня лучше тебя, и от них я получаю больше любви и поддержки с нежной заботой, чем от тебя. Пап, хватит множить насилие и унижения надо мной, хватит твоего многолетнего забытья, твоего многолетнего пьянства! Давай хоть ЭТОТ Новый Год встретим и проведём, как любящие друг друга отец и дочь! А я всё равно люблю, хотя это в моём положении - чистой воды идиотизм, психологическое садо-мазо. Твоя дочь Катя.