— Никаких шуток, Женёк! Ради тебя я и не на такое способна.
Она что мысли читает? Или по-моему фейсу и так всё ясно?
— Убери нож, умоляю! Еще поранишься.
Света морщится, обиженно сжимая губы в тонкую линию, что очень сложно с их габаритами. Надо заметить, природными. И убирает своё холодное оружие на место.
— Не пойду я никуда. Как ты себе это представляешь? — спрашиваю у неё с неподдельным возмущением. — Ещё я из-за него унижаться буду.
— Авантюрист в тебе умер так и не родившись! Ну хорошо! — быстро соглашается. — Я тогда сама схожу. Посмотрю этой падле в глаза и быстренько вернусь обратно.
Разворачивается и, не ожидая моего одобрения, быстро выходит в коридор.
— Стой! — опомнившись, подрываюсь и бегу за этой рыжей неугомонной дьяволицей.
— Не хочешь идти ты, схожу я. Скажу этому гондону штопанному, чтобы забыл о тебе раз и навсегда. И попрошу быть мужиком, сменить квартиру, — решительности подруге было не занимать. Отговаривать её бесполезно.
— Свет, да подожди ты! — откапываю из шкафа две пары домашних тапочек, обуваю одни на ноги, другие подставляю Свете. — С тобой пойду. Что я правда, как трусиха, вечно от всего бегаю. Только молчи! Ладно? Я сама всё ему скажу.
Пока поднимаемся по лестнице на этаж выше, я успеваю дюжину раз передумать и еще больше раз заворачиваюсь обратно, но Светка непреклонно стоит на своем: «раз решилась, иди, не будь страусом!».
Поднимаюсь, отсчитывая ступени ударами бешено-колотящегося сердца.
Мне страшно. Страшно посмотреть правде в глаза.
Никогда мне еще не было так страшно, кого-то потерять. Даже мужа, с которым прожила столько лет, спокойно отпустила. Без сожалений и истерик. Не скучала по нему ни единого дня.
А тут. Ощущение, что с нашим разрывом и мир рухнет, и жизнь закончится. И я сама попросту перестану быть…
Отчаяние крепко обнимает меня сразу всю своими цепкими лапищами, сковывая движения. Каждый шаг дается с таким титаническим усилием, словно свинца в подошвы залили.
Страх — быть без него — душит, обхватывая горло цепкими корявыми пальцами.
— Ты долго тянуть будешь? — чувствую, как Света кладет ладонь мне на спицу и слегка подталкивает вперед. — Перед смертью не надышишься! Так что давай, сопли на кулак намотала, в глаза этому утырку посмотрела и исчезла из его жизни навсегда.
Молчу. Что тут скажешь? Врать не хочется, а правду самой себе страшно признать.
Просто хочу, чтобы все это оказалось страшным сном.
Шаг за шагом, оказываемся у двери в квартиру Вадима. Из-за которой доносятся приглушенные звуки музыки и гнусавый женский смех. Такой громкий, что у меня противно закладывает уши.
У меня есть от неё ключ, но о нём я вспоминаю только сейчас. Пойти за ним обратно? Не вариант! Слишком тяжко дался мне этот путь. Рискую растерять те малые крохи смелости, которые привели меня сюда.
Ну вот что я ему сейчас скажу? Ума не приложу. И надо ли вообще, что-то говорить в таком случае. Молча развернусь и уйду, принимая поражение. Сил на борьбу у меня уже не осталось.
С шумом выдыхаю из легких застывший воздух. Оказывается, какое-то время, стояла затаив дыхание. Поднимаю руку и быстро жму на кнопку дверного звонка. Он такой резкий, громкий, что я вздрагиваю от неожиданности. Впервые пытаюсь попасть в эту квартиру таким способом.
Звуки по ту сторону двери стихают, и всё вокруг словно поглощает вакуум. Или это всё только у меня в голове?
Время тянется беспощадно медленно, словно густая патока. Секунда, две, три…десять. Прошла уже, наверное, не одна минута нашего ожидания под дверью. Я как могу прислушиваюсь, но шагов за дверью так и не слышу.
— Так, понятненько! — Светочка, теряя своё хваленое терпение, подходит ближе к двери, кладет палец на звонок и беспрерывно на него давит. — Проверим голубков на прочность, — ухмыляется она.
Не проходит и пары минут, как за дверью раздается громкое шлёпанье босых ног и несдержанные в выражениях ругательства.
Слышится писк электронного замка, и входная дверь распахивается настежь. На пороге появляется крепкое мужское тело в домашних штанах и голым торсом. Удивленный мужской голос, словно сквозь плотно набитую стекловату, просачивается мне в уши:
— Женя?!
Глава тринадцатая
Волна нереального облегчения обдаёт меня с ног до головы флёром сумасшедшей эйфории.
— Максим?! — не менее ошарашено звучит мой удивленный голос.
На пороге стоит двадцатилетний сын моего Вадима, с которым мы знакомы только заочно, и только через Skype.
С меня разом падает весь груз с напряженного тела, которое от небывалой лёгкости вот-вот грозится воспарить над полом.