Стою столбом, пялюсь в пустой бокал и начинаю дико ржать. ЧТО ЭТО СЕЙЧАС БЫЛО? Да мне лечиться надо. Больная, на голову, идиотка! Ладно хоть развеселилась, и на том спасибо.
Внезапно, сверху с грохотом хлопает входная дверь, и тяжелые шаги начинают быстро перемещаться по квартире.
Только не это, пожалуйста. Точно нет никакого желания, сидя в одиночестве в Новогоднюю ночь, слушать очередную оргию.
Бегом к гардеробной. Идея дочери — отправиться на гуляния в центр — уже не кажется такой нелепой. Скидываю второпях домашний костюм. Одеваю теплые уплотненные колготки, длинное по щиколотку кашемировое платье. На ноги все те же уги, наверх теплую шубу с капюшоном. Хватаю телефон, ключи, беру немного денег, распихиваю это все по карманам и вылетаю из квартиры. Вызываю лифт, и вновь он подъезжает почти сразу. Открываются створки, я делаю шаг внутрь и замираю. Напротив меня, весь с иголочки одетый, стоит мой сосед. И зачем я, собственно, уходила? Звук, закрывшихся створок, оповестил, что назад пути нет.
— С Новым годом! — произносит он с добродушной улыбкой.
А мне почему-то вдруг так стыдно стало, за свое поведение днем, что я почувствовала, как густой румянец покрывает мои щеки.
— С Новым годом! — отвечаю ему, со смущением в голосе. — Простите за дневное недоразумение. Я, видимо, не в себе была. Новый год, суета, сами понимаете.
— Понимаю. Бывает. Все нормально, я не обидчивый.
И тут происходит сразу две вещи. Его обворожительная улыбка заставляет мое дыхание сбиться, и лифт, зараза, дергается и зависает между этажами.
Не сразу осознаю всей подставы. Я просто в шоке! Ночь, первое января, вся страна празднует новый год… вытащат нас в лучшем случае к утру. А самое опасное, с кем я в этой ситуации оказалась. Со своим ненасытным, сексуальным маньяком соседом, который, признаюсь хоть самой себе, меня не хило так волнует.
— Бл. ть, как же не вовремя, — выводит меня из ступора звук его раздосадованного голоса.
Резко оборачиваюсь к панели с кнопками и начинаю хаотично давить на все подряд, пытаясь запустить в движение эту чертову кабину.
— Успокойтесь. Это не поможет. Надо связываться с диспетчером, чтобы тот прислал лифтера. Но в данной ситуации, это бесполезно. Прямо сейчас никого из них точно нет на рабочем месте.
Только, его слова действуют на меня далеко не успокаивающе. И с двойным усердием продолжаю долбить по панели. Как вдруг, чувствую, как сильные мужские руки обнимают меня сзади, удерживая, а тихий успокаивающий голос шепчет прямо над ухом:
— Ну, тише-тише. Чего ты? Ничего страшного не произошло, ведь. Рано или поздно нас вызволят. Обычно, это происходит быстро, но учитывая какая сегодня ночь, заточение может затянуться.
— Обычно? Это часто бывает? — замираю в его руках, одурманенная его тихим голосом и ароматом дорогого парфюма.
— Не то, чтобы часто, но случается. Может вы все-таки скажете, как вас зовут? Сидеть тут придется долго, а ВЫкать постоянно, обращаясь к вам, не хочется.
Поворачиваюсь в его руках и, аккуратно высвободившись, отхожу в сторону. А он смотрит на меня выжидающе.
— Женя.
— Мне очень приятно познакомиться с вами, Женя. Несмотря на наше дневное недоразумение, надеюсь, вам тоже.
Стою, молчу. Не знаю, что ему ответить. В лифте становится очень жарко, и я не придумываю ничего лучше, чем расстегнуть крючки на шубе. Вадим удивленно выгнул бровь и вопросительно посмотрел на меня, ехидно приподнимая уголок рта.
— Душно, — буквально выдавила из себя односложный ответ.
— А я уже было подумал, что это приглашение.
От этой фразы, я резко прихожу в себя.
— Вы можете не опошлять? Или ваши мысли всегда в одном направлении работают?
— Похоже, не у меня одного.
Кивком показывает на мою грудь. Опускаю взгляд и понимаю, что вновь забыла надеть лифчик. Гадство. Что с моей головой? Соски торчат, словно кнопки на приборной панели. Меня начинала выводить из себя вся эта нелепая ситуация. Я злюсь. Злюсь на себя и на свое предательское тело.
— Не могу сказать, что мне не приятна такая реакция… — сально улыбается сосед.
— А с чего вы взяли, что на вас такая реакция? — пытаюсь реабилитироваться в его глазах.
— А на кого еще? Кроме нас двоих здесь больше никого.