Когда-то давно, по первому году его службы в прокуратуре появилась в приемной шефа девчушка. Катя, студентка юрфака, искала неформальную стажировку по будущей специальности.
Кто откажет молоденькой и восторженной? Дело подвернулось простенькое, но выигрышное, следователь Кусаев проявил себя во всей красе. Он талантливо сыграл роль Мегрэ. А затем больше трёх месяцев привечал в служебной квартире влюблённую в него Катю-Катябу. Та мгновенно рассталась со своим парнем, примитивным и неуклюжим провинциалом. По сути, первым настоящим мужчиной для неё стал Владик. Что она знала о сексе до него? Рабоче-крестьянскую позу, и только. Непорочная, как первый снег, доверчивая, как дитя, Катяба с восторгом осваивала любовные игры.
Её чистота выигрышно смотрелась на фоне искушённых постельных партнёрш Кусаева. Ему нравилось сравнивать впечатления от настолько разного секса, и так длилось, пока не пришло назначение в районную прокуратуру Пскова. Во избежание слёз, уговоров и прочей неизбежной бабской визготни при расставании, Владик исчез из жизни Кати незаметно. Просто собрался и уехал.
Всё давным-давно забылось. Даже то впечатление и ощущение чистоты - напрочь затёрлось иными женщинами. Он не гадал, что встретит Катю здесь, в Питере. Какой следователь? Той простушке светило место в захудалой нотариальной конторе, максимум.
И вдруг - врач. Да какой! Уверенная, властная и статная красавица выросла из, пусть симпатичного, но "гадкого утёнка". Такая лебедь явилась следователю Кусаеву, что дух перехватило от желания обладать ею. Даже в жутком салатном комплекте, уродующем всю хирургическую братию без гендерных аспектов - доктор Фомина выглядела ослепительно красивой. Если её нарядить, как даму...
О, а это идея!
*
Дома властвовала тишина новогоднего утра. Храпенье Артёма подчёркивало полное отсутствие жизни, которая вчера переполняла квартиру и выплёскивалась наружу. Катя постояла над братом, неудобно скрючившимся на диване, поправила подушку:
"Во сколько угомонились, черти?"
Сын свернулся клубком и сладко посапывал. Одеяло сбилось на сторону, босая ступня торчала наружу. Кроссовки, носки, свитер, рубашка - отмечали путь к постели. Знакомая и неистребимая привычка, неизвестно, от кого подхваченная. Или он сам таким получился?
"Даже обувь у порога поставить - лень. Ох, разгильдяй! И в кого ты такой уродился? Не в папашу, точно. Тот на порядке помешан..."
Мысли повернули в запрещённую сторону. Катя дала зарок никогда не вспоминать о Владике, чтобы ненароком не проговориться сыну. Тот взрослел и всё чаще задавал важный для него вопрос - кто папа?
"Никто, Саша. Ты Александр Дмитриевич Фомин, но родитель твой - неизвестен. Никто. Поэтому отчество - придуманное. Лучше я буду в твоих глазах глупой и ветреной девчонкой, что залетела от случайной встречи... Не заслуживает он имени. Недостоин иметь сына... Столько лет без него прожили и дальше проживём..."
Сегодняшнее появление Владика взбаламутило память брошенной женщины. Поэтому, наверное, так трудно было "Катябе" вернуться к мыслям о сыне, игнорируя его родителя. Но врач Фомина умела настраивать себя, и выкинула следователя Кусаева, вычеркнула, стёрла. Это просто, когда переключаешься на бытовые мелочи.
Проведя стремительную уборку, Катя вернулась к сыну, подсунула его босую ногу под одеяло, заметила грязные ладошки:
"Без умывания лёг! Правильно, мамы нет, а дяде пофиг. Поросёнок, ладони грязнющие. Где ты, шалопут, лазал, так угваздаться? И вонь пороховая. Значит, ракеты пускали? Ну, Артём, ну паразит, - загружая стирку, Катя дополнила список грехов брата, - говорил же, что ничего не привёз!"
В прошлый раз Саша прожёг варежку китайской ракетой, опалил брови. И вот на тебе, Артём нарушил строжайший запрет. Тридцатилетний идиот! Так и остался хулиганистым мальчишкой. Разбудить бы и дать выволочку! Но сил нет, все остались у операционного стола. Хорошенькое ночное дежурство выдалось... Кроме взорванного - два ножевых, огнестрел и дорожная, тоже с ампутацией.
Доктор Фомина вздохнула, представляя завтрашнюю и послезавтрашнюю ночи. Дежурства спокойными не будут. Люд российский встречал Новый Год истово, безудержно. И успокаиваться на достигнутом не собирался, как показывала практика. На всю неделю ей, дежурному травматологу, предстоит не менее напряженная работа за операционным столом.
Усталость одолела, навалилась на плечи. На полу перед диваном - чтобы брат обязательно прочёл - Артёма ждала записка: "До двух не будить. Не вздумайте уйти из дома, убью!" Зевнув, Катя забралась под одеяло и моментально заснула.
*