– Это мой телефон. Я его на вибрацию поставила, чтоб тебя не разбудить.
Выдохнув, я смотрел как девушка берёт с крышки холодильника дорогой девайс и, не переставая улыбаться, показывает мне его экран.
– Мама? – недоумённо спросил я.
– Да, – пожала плечами Лена. – То её на беседу по телефону не уговорить, то сама звонит. И пусть после этого ещё хоть раз мне скажет, что телефоны лишают нас живого семейного общения.
Лена глотнула воды из стакана и приняла звонок. Придвинув к себе тетрадь, я уставился на кривые буквы и страшное предсказание, услышанное мною перед сном. Алтарь… О чём это?
Лена не успела ничего сказать, продолжая стоять с открытым ртом. Из динамика изливались крик и плач, несущие страшную информацию. Несмотря на тишину кухни, мне удалось разобрать не все слова, но и услышанного хватало, для создания безрадостной картины: Гоша в больнице, его состояние тяжёлое.
«Нет спасения для пришедших на алтарь…»
11
Мы неслись в такси в сторону неотложки. Туда Гошу привезли друзья, чудом уцелевшие в аварии. Здесь же нас ждали их с Леной родственники, не находящие себе места от волнения.
Брат Лены поехал в гости. Там ему тоже предстояла небольшая работа и он надеялся весь следующий день отдыхать. Рассевшись с друзьями по машинам, вся компания отправилась на прогулку по ночному городу. Никто из них даже предположить не мог, чем для них закончится обычная поездка. Они ещё не успели далеко отъехать от дома, как дорогая иномарка на большой скорости влетела именно в ту машину, в которой сидел Гоша. И должно было именно так произойти, что удар пришелся в ту дверь, за которой сидел фотограф…
Я не видел, в каком состоянии была машина, но я увидел Гошу… Он лежал в палате, подключенный к непонятным приборам. Что-то пикало, трещало, подмигивало различными лампочками – жуткая картина, когда твой друг или родственник лежит на грязной койке в просторной палате. Рядом ещё несколько кроватей и все они заняты, и у всех их что-то также трещит и пикает. Нам разрешили зайти, так как Гоша мог в любую минуту умереть. Врачи сделали всё возможное, но часть его внутренних органов просто разорвало от удара. Сложно было понять, почему он ещё жив, но это его подвешенное состояние вселяло в родственников надежду.
Лена бросилась к брату, но несколько крепких рук остановили её порыв. Я видел слёзы, текущие по щекам моей невесты и всё старался понять: говорить про увиденное у дуба или нет? Больше всего меня пугал вариант, при котором девушка начнёт винить во всём себя, как инициатора поездки в проклятое место. Если промолчать, то я теряю возможность увезти её из страны и спрятать от глаз неизвестного Васьки. Учитывая состояние Гоши, впереди у нас похороны и…
За окном поднялся сильный ветер. Снег мело с такой силой, что я перестал видеть фонарь на улице, освещавший небольшую стоянку у больницы. В окно пару раз ударило, и в палате мигнул свет. Все, собравшиеся в помещении, дёрнулись, когда запищали медицинские приборы. Несколько человек, лежащих на кроватях, в один момент выгнулись, как от удара электрическим током. Гоша повторил то же самое движение, упёршись головой в подушку, а ногами в быльце кровати. Он застонал, дополняя всеобщую какофонию, царившую в просторном помещении. Откуда-то из коридора раздавались голоса медперсонала, несущегося на помощь пациентам, но я слышал только один, ярко выделяющийся среди перепуганных возгласов больных и посетителей.
«…их души пойдут в пищу Дьяволу, а тела на корм червям. И память о них развеет ветер…»
Свет погас. В палате стало так темно, что невозможно было рассмотреть даже мигание приборов. Я не понимал, как такое возможно, пока не услышал странный звук за своей спиной. Хотя, почему странный? С таким звуком ходят босыми ногами по полу, а здесь в больнице босоногих людей хватает. Я уже собрался посмотреть, кто ходит за мной, но тут слева появилась рука. Она держала чётки, перебираемые измазанными во что-то тёмное пальцами. Меня не удивляло, что я вижу человека, несмотря на непроглядную тьму. Скорее, я не мог понять, почему никто не реагирует на его поход к кровати Гоши. Человек, одетый в мешковатый балахон, вызывающий ассоциации с древними монахами, встал рядом с фотографом. Грязные пальцы начали быстрее перебирать чётки, а с губ незнакомца сорвались слова:
– Смертью помечены все, кто не побоялся ступить на алтарь. Те же, кто насмехался над ним и кощунствовал – получат своё наказание раньше остальных. Так было, так есть и так будет! Именем первого отрёкшегося и кинувшего вызов, приказываю: иди со мной! Твоя душа теперь пища первого, а тело накормит червей, заждавшихся под моим дубом.