– Лена! – в очередной раз закричал я, с усилием дёргая дверь. – Открой! У тебя всё в порядке?
Ответа не было. Только капли падали вниз, выбивая сумасшедшую дробь по моему сознанию.
«Кап-кап-кап, герой. Проспал? Проворонил свою невесту? Хорошо, что ты не собирался спасать весь мир», – голова разрывалась от мыслей, вгоняя каждое слово, словно нож в излюбленную жертву.
Не знаю, как мне это удалась, но я сорвал дверь с замка и тут же окунулся с головой в пар. Похоже, Лена открыла очень горячую воду, и теперь вся ванная комната была заполнена белой взвесью, скрывающей девушку. Я ворвался внутрь и тут же упал. Мои ноги поскользнулись на чём-то, чем был залит пол… немного вязкая жидкость налипла на руки и когда я поднял пальцы к лицу, то увидел, что они красные от…
Рука Лены находилась почти перед моим носом. Теперь, когда после открытия двери пар повалили в коридор, в ванной стало легче разбирать очертания предметов. Я увидел ванную и возрадовался, что при падении не приложился головой о её край.
С наманикюренных пальцев на пол капает кровь. Я закричал, вспоминая видение у гроба Гоши, и попробовал вскочить на ноги, но рука, облачённая в чёрную одежду, опустилась на моё плечо. Медленно, словно находясь по макушку в густом киселе, я обернулся назад. Странный священник стоял настолько близко, что я смог разглядеть небольшие зелёные пятна на медном кресте, свисающем на чёрной верёвке с его шеи. Ряса, дырявая, со следами неизвестной грязи, оказалась полностью изорванной в самом низу. Край надорванной ткани отогнулся в сторону, предоставив моему взору невероятно худую и грязную правую ногу. На колене красовалась рваная рана, отчего кусок кожи свисал, подобно ткани на его рясе. Сомневаюсь, что левая нога выглядит намного лучше.
Человек смотрел на меня, а в его полностью белых глазах отражалась наша ванная комната. Там я увидел и лужу крови на полу, и рану на руке Лены, из которой вытекали последние капли, унося её в мир странного священника. Затем, он поднял взгляд вверх, рассматривая точечные светильники на потолке. Не знаю, что его в них заинтересовало, но моему взору предстала рваная рана на шее, скрываемая бородой. Возникало чувство, что кто-то убил этого человека, перерезав ему горло.
Я открыл рот, намереваясь узнать, почему этот человек преследует нас, но он поднял руку и приложил к моим губам палец. Холодный, пахнущий прелостью, он вызывал рвоту, которая волнами покатилась из глубины живота.
– Молчи, – пробасил священник, – сейчас не время говорить. Привыкли голосить, не отпуская упокоившихся… Она теперь не в твоей власти, и твой крик ничего не сделает.
Он убрал руку от моего рта, дав возможность вдохнуть относительно свежий воздух. Затем, легонько поглаживая Лену по руке, он остановился на её запястье. Я вспомнил увиденное на кухне и понял, что судьба моей невесты была предрешена уже в тот момент.
Второй рукой священник провёл по волосам девушки. На мгновение остановившись на макушке, он резко повёл рукой вверх. Я увидел, как светящийся безликий двойник Лены вылетает из её тела, повисая в его костлявой руке. Священник улыбался, показывая мёртвой девушке гнилые зубы.
– Оставь её! – я попробовал подняться на ноги, но скользкий пол мешал моему желанию. Руки скользили, как будто не желали находить опору, пока вокруг не оказался снег…
Я снова увидел дуб. Присыпанный снегом, он также молча стоял на своём почётном месте, возвышаясь над равниной. Усыпанное душами дерево, медленно покачивались под дуновением ветра. Священник держал бесплотную Лену, которая тут же закачалась в такт с остальными жертвами.
Я нашёл силы подняться на ноги. Упираясь о скользкую ледяную дорожку, мои руки нашли непонятную опору. Я чувствовал себя возрождающимся фениксом, расправляющим крылья на ветру. Ну же, ещё рывок!
Холодный ветер пробирал до костей, но я делал вид, что его не замечаю. Спасти Лену – вот моя цель и главная задача!
– Эй, Васька! Оставь её в покое. Верни мне невесту!
Священник повернулся, наклонив голову. Он улыбался, насмехаясь над моими словами.
– Она уже умерла. Ты сам видел, что она с собой сделала, но просишь меня вернуть ей жизнь? Это не в моих силах.
Он повернулся к дубу и поднял руку. Лена взмыла вверх, оставляя меня с накатившими на глаза слезами.
– Возьми меня! – не желая отступать, я хватался за непонятную надежду.