Почти всю вторую часть её монолога я пропустил, так как услышал главное: Валик не единственный выживший! Сергий! Местный священник, много лет назад покинувший церковь, выжил! Выжил!
«Так», – облокотился я на прилавок, впившись взглядом в глаза женщины, чем явно её испугал, – «Сергий ходил к дубу договориться? И ему это удалось… значит… Так, о чём он мог говорить с Васькой? Ну, они, теоретически, оба священники, и общие темы могут найти, но всё же… О чём мог говорить живой священник с мёртвым? Спросить, туда ли он отправляет души умерших, или их лучше пускать в пищу Дьяволу, и остаться жить после смерти? Ну… жить… Не могу я Ваську называть живым, но всё же он находится не там, где должен быть по церковной задумке. Да, он что-то знает, теперь и Сергию известно нечто, отчего он запил и бросил церковь… Надо идти к алкашу и договариваться! Я буду каждый месяц присылать ему по ящику водки и пакету закуски, пусть только решит всё за меня!»
– Мужчина, вы в порядке?
– Я? Сейчас – да.
Я одним глотком выпил немного остывший кофе – жара не ощутил, но несколько слёз на глазах появились. Кинув в карман ещё один пирожок, я аккуратно положил перед продавщицей купюру в двести гривен.
– А это за что? – она приподняла брови, рассматривая деньги.
– Сейчас забудьте всё, о чём мы с вами говорили до этого. Теперь новая вводная: где Сергий? Вы видели его утром? Может, он тоже на шабашку пошёл?
Убирая купюру в карман, женщина огляделась по сторонам и заговорила шёпотом:
– Сергий? На шабашку? Да не смешите вы меня. Скорее всего, он дома лежит с бодуна. Вчера у нашего поселкового головы день рождения был, так он там хорошо приложился к стакану. Думаю, раньше обеда не поднимется. По крайней мере, я его сегодня не видела.
– Хорошо, – я медленно потёр руки, – тогда второй вопрос: где он живёт?
– Выйдите из магазина и пойдёте направо. Там, на противоположной стороне, шестой или седьмой дом от дома Григоренко. Он разваленный немного, так что вы его ни с чем не спутаете.
Я отошёл от прилавка и молча махнул рукой. Говорить не хотелось, так как открытый рот мог выпустить всю гамму радостных эмоций, скопившихся за последнюю минуту. Выйдя на улицу, я показал средний палец дому Валика, направляя своё послание его матери.
– Катитесь вы к чёрту со своим сыночком! – я махнул рукой их дому и направился в правую сторону.
Зачем мне псих, если есть алкаш-священник? С таким человеком договориться будет значительно легче.
22
Рассматривая дом, я вспоминал слова продавщицы. Сказать, что он немного развален – не сказать ничего. Естественно, в глаза сразу кидался забор. Заваленный вглубь двора, он будто был готов в любую минуту прилечь отдохнуть на огромные сугробы снега, подпиравшие его с обратной стороны. Мне показалось, что по весне, когда начнёт сходить снег, этот забор просто будет опускаться вместе с ним, пока не достигнет земли. Его узкие доски многократно сгнили, уничтожив зелёную краску, нанесённую в несколько слоёв.
Калитка оказалась приоткрытой, приглашая путников войти во двор. Это было кстати, так как ручка на ней отсутствовала, и мне пришлось бы ломиться, словно вору.
Оказавшись внутри, я посмотрел на собачью будку. Цепь порвана, миска перевёрнута, в крыше дыра – надеюсь, в таких условиях хозяин не будет держать собаку и на меня никто оттуда не кинется.
Дом, покосившуюся трубу которого я видел за засыпанными снегом фруктовыми деревьями, предстал передо мной во всей красе. Вместо двери здесь была натянута толстая занавеска (смею отметить – хорошего качества). Потрескавшиеся ставни закрывали окна, но мне почему-то показалось, что в одном из них я не увидел стекла. Кирпич оказался облущенным и, местами, потрескался, отчего дом казался израненным. Перед обвалившимися деревянными ступеньками стоял старый стул с закруглённой металлической спинкой. Рядом была пепельница из старой банки, название на которой уже не прочесть. Я бы в таком доме точно не жил, но мне этого и не надо.
По скрипнувшим ступенькам я осторожно поднялся к двери-занавеске. Отодвинув в сторону странную преграду, я увидел внутри снег, лежащий небольшими горками у порога – похоже занавеска не особо мешала стихиям врываться в дом.
В этом маленьком предбаннике не было ничего, кроме лопаты для чистки снега, которой хозяин явно давно не пользуется. Зато тут оказалась широкая деревянная дверь, на которой красовался вырезанный православный крест. Потянув на себя ручку, я сделал шаг в просторную комнату.