- Убили Деда Мороза. Вчера, там, - он кивнул в сторону окна, - за детской площадкой. Голову ему проломили.
- Ужас! - я прижала руку к груди. Полозов проследив движение, задержал взгляд на том месте, где замерла моя ладонь, вздохнул и взялся за рюмку.
- Может, огурца? - отвлеклась я от шока, вызванного сообщением о смертности Деда Мороза.
- Нет, - отказался старший лейтенант, - огурцы от зубов не помогают, - и ловким движением, отточенным в беспощадной борьбе с кариесом, опрокинул стакан. Правда, глотать не стал, а, как и обещал, принялся полоскать.
Я наблюдала за спектаклем с живым интересом, с нетерпением ожидая финала. В этот момент в кухню ворвалась Белла Моисеевна, женщина с неизменной химией на голове, ярко накрашенным ртом и силой, угадывающейся в её нехрупком сложении.
- Леночка! Тебя грабят?! Он уже делал тебе нехорошее? - выкрикнула она истошным фальцетом.
Полозов, как, наверное, многие бы на его месте, поперхнулся и принялся кашлять.
- Это из милиции, - пояснила я, лихорадочно пытаясь придумать, чем бы помочь старшему лейтенанту. Не придумав ничего, подала ему стакан с водой.
- А-а, - тут же переменилась в настроении Белла Моисеевна, - это всё в корне меняет, - и, размахнувшись, видимо, от большого уважения к правоохранительным органам, стукнула Полозова по спине.
Старшего лейтенанта смело со стула словно ураганом, и он стоял теперь на четвереньках, правда, уже не кашлял.
- Вам полегчало? - участливо нагнулась Белла Моисеевна.
- Да, - буркнули снизу, - спасибо.
- Что вы, что вы, - расплылась в улыбке свекровь, - прийти на помощь - это так приятно, что я даже имею слов описать.
Она ещё что-то говорила Полозову, пока тот поднимался с колен. Я видела, что сдерживаться тому помогала лишь врождённая выдержка и служебное положение. В итоге он покинул квартиру злой, мокрый и с камнем за пазухой, не забыв оставить визитку, пояснив “На всякий случай”. Что конкретно имелось ввиду я уточнить не успела.
- Леночка, - начала издалека Белла Моисеевна, - этот молодой человек, - она кивнула на входную дверь, - достоин того, чтобы мы обратили на него внимание.
Мне оставалось только вздохнуть - отбирать кандидатов в мои кавалеры Белла Моисеевна считала личной прерогативой, и моё мнение в этом вопросе было, мягко говоря, не основным. Впрочем, я к этому привыкла и особенно не возражала, чтобы не приведи господи не нарваться на многочасовое нравоучение, сопровождаемое, как правило, укорами, громкими всхлипами и выводами о бессердечности молодёжи. Единственное, что я отметила как непреложный факт, что от молодого человека попахивает водкой. Белла Моисеевна одарила меня долгим взглядом, после чего, наставительно качнув грудью, сообщила:
- Девочка моя, существует пять верных способов отлучения мужчины от пьянства, первым из которых является что? - она посмотрела на меня как человек, обладающий тайным знанием.
- Что? - переспросила я, заинтригованная.
- Интерес к дому, то бишь к семейной жизни! Не веришь? - нахмурила она брови, вероятно, в ответ на скепсис, проявившийся на моём лице. - Зря! Тут возможны разные подходы: от нетривиального секса до калорийного ужина. Впрочем, - сделала вывод Белла Моисеевна, открывая дверцу холодильника, - лучше всё совместить.
Меня распирало уточнить, следует ли оба варианта осуществлять одновременно, но задать вопрос я не успела, так как Белла Моисеевна укоризненно произнесла:
- У тебя что, ничего нет к чаю?!
Я мысленно сплюнула, сколько раз клялась держать печенюшки или пирожные на случай таких вот внезапных визитов, но всегда забывала об этом. Белла же Моисеевна считала отсутствие вкусненького в моём доме чем-то вроде личного оскорбления.
- Я сейчас, быстренько в магазин сбегаю, - нашлась я, накидывая шубу, - куплю что-нибудь.
Такая моя расторопность была принята благосклонно, и под напутственный окрик “Срок годности посмотри!” я выбралась из квартиры.
Проходя мимо мусорных баков, я заметила соседскую собаку, рывшуюся в снегу. Такое её поведение показалось мне странным, поскольку Сильва, - а именно так звали животное, - считалась собакой светской, впрочем, как и её хозяйка, Екатерина Матвеевна. Обе они, хозяйка и собака, всегда появлялись во дворе в изысканном виде, Сильва - в атласном синем жилете, - на кой чёрт он ей сдался гадали все пенсионерки двора, - а Екатерина Матвеевна - в балахоне до пят, претендующим на последний писк моды, во всяком случае с точки зрения самой Екатерины Матвеевны.
- Сильвочка, фу! - пыталась образумить воспитанницу Екатерина Матвеевна, нервически дёргая за поводок.
Но “Сильвочка” не унималась, продолжая разгребать лапами снег. Неожиданно она замерла, а затем, задрав морду вверх, тоскливо завыла. Причиной такого её поведения стал, по-видимому, предмет, показавшийся из-под снега. Присмотревшись внимательней, я едва не вскрикнула от удивления - Сильва отрыла не что-нибудь, а бороду Деда Мороза, вероятней всего того самого, о котором расспрашивал Полозов.