Совершенно непонимая, кто бы мог ко мне прийти, да ещё с цветами, Илья никогда не дарил цветов, я решила уточнить:
- А это точно ко мне? Так и сказал: к Алевтине Грушевской?
- Да к тебе, к тебе, - ответила баба Надя и повернувшись всем своим грузным телом, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, проковыляла к лестнице.
Мое сердце готово было вырваться из груди. Слабое предчувствие пульсировало в висках. Я подбежала к зеркалу и поправила все складки на платье и разровняла отлажной ажурный воротничок. Отражение показало как сильно истаяло тело за последний месяц. Талия стала видна ещё чётче, грудь исчезла, а любимое платье солнце-клёшь висело на мне как на вешалке. Из-под края подола выглядывали остые коленки. Беглый взгляд на ноги поверг меня в шок. Некогда стройные, ровные, красивые ножки превратились в тощие неприглядные спички. В зеркале на меня смотрела не пышущая здоровьем двадцатилетняя женщина, а угловатый подросток. Лицо осунулось, угловатые скулы обтягивала посеревшая кожа. Куда делась прежняя молочная белизна? Моя гордость, глаза глубокого цвета морской волны, покрылись тонкой красной паутинки из проступивших капилляров. Чёрные смоляные густые волосы, которыми так восхищались мои подруги, потускнели. Недосыпы, редкий кофе вместо завтрака, обеда и ужина, плюс ежедневное непрерывное рисование сыграли со мной злую шутку.
Я разочарованно отвернулась от зеркала:
- Ну, кому я такая нужна?
Поначалу, решила, что никуда не пойду и к тайному воздыхателю спускаться не буду. Но любопытство всё же взяло верх. Кое-как пригладив непослушные жесткие волосы, я отважилась выйти в вестибюль. Первое, что почувствовала, оказавшись у выхода из общежития, это густой, насыщенный аромат нежных пионов. Комендантша не преувеличивала, запах, действительно окутал весь первый этаж. Чере секунду я заметила и сам источник аромата: огромная охапка нежно-розовых пионов, в перемешку с девственно-белыми, стояла у стеклянных входных дверей, которые держали руки с тонкими, до боли знакомыми пальцами. Лица за цветами не было видно. Я невольно затормозила, хотела повернуться и убежать обратно в свою каморку, пока Илья меня не заметил. И уже повернулась, нога ступила на ступеньку лестницы, как за спиной раздался некогда родной голос:
- Аля, крошка, куда же ты? Я тут жду-жду, а ты всё не выходишь.
Застигнутая врасплох, я повернула обратно. Сердце рвалось из груди, казалось, все подавленные и убитые за этот месяц чувства, птицей Феникс незванно возродились вновь. Тихо чертыхнувшись, заставила себя повернуться к нему. Надев каменную маску безразличия подошла к предмету былой страсти.
- Ты зачем пришел? Я тебя не звала сюда, - спросила голосом, полным льда.
Такой реакции Илюша не ожидал. С лица медленно сползла улыбка, словно кто-то на холст, рисованный маслом, кто-то брызнул скипидаром, и теперь, обезображенная растворителем корзина тягучими каплями поползла вниз.
- Ну, что ты, Аля. Я пришел к тебе, - переминаясь с ноги на ногу начал Илья.
- Зачем, - резко оборвала я.
Он попытался снова натянуть улыбку, глазами шарил по бетонному полу, ища выхода из неприятной ситуации.
- Детка, ну хватит дуться, - Илья сложил губки трубочкой, брови домиком, пытаясь передразнить маленького обиженого ребенка, - ну, подумаешь, с другой в ресторан сходил.
- Подумаешь? - гневно переспросила я.
- Тише, тише, давай лучше прогуляемся, поговорим, - он всё еще держал букет в руках.
- Нам не о чем разговаривать, - отрезала я.
- Алечка, любимая, послушай. Давай поговорим. Не могу я без тебя, не могу. Понимаешь? Я не знаю как жил этот месяц без тебя. А та модель была лишь временным помутнением. Давай забудем всё и начнем сначало, - он умолял так, что моё обледеневшее сердце дрогнуло, осыпав всю образовавшуюся корку льда.
Мелкие ледяные осколки разлетелись в разные стороны, высвободив тщательно замороженную подавленную любовь. Я не помню как поддалась уговорам Ильи и забрав букет, отнесла в комнату и на крыльях возродившихся чувств, упорхнула гулять с ним под ручку, навстречу последним летним солнечным дням.
Ах, если бы я тогда знала, какую глупость совершаю, какой дурочкой была. Если бы ведала, что Илья растопчет меня окончательно, я ни за что не согласилась простить его и начать всё сначала.
Он раздавил меня немногим позже, а пока я проводила последний летний месяц крепкими обьятиями и громкими стонами под крышей его мастерской. Там же встретила начало учебного года. Мне понравился новый предмет Художественная Анатомия. Мы по нескольку часов к ряду проводили в мастерской, окружив мольбертами обнаженных натурщиков и познавали на бумаге рельефы человеческого тела. Первой была у нас красивая, с идеальной кожей и не менее идеальным телом, натурщица Галя. Натуральная блондинка с огромными зелеными глазами, высокой грудью, не умещающейся в мужской ладони, будоражила мужскую часть однокурсников. Раскрасневшиеся под всё ещё теплыми лучами уходящего осеннего солнца, сжав до боли губы и колени, парни кидали на Галину свои страстные взгляды. В конце занятия, когда начинающая замерзать, с сжатыми, сильно выпиравшими, стремившимися вверх сосками, модель пыталась сойти с пьедестала, мальчишки выстраивались в очередь, чтобы подать ей руку и помочь спуститься. Мы, девчонки, презрительно фыркали и давили смешки.
Когда же пришел черед рисовать мужское туловище, все девушки взвыли.