Не подумает ли что я специально залетела, чтобы привязать его к себе?
Так страшно, что я не могу полноценно радоваться за нас. За себя, за Германа и малыша, которого ношу под сердцем. ИНтересно на кого он будет похож? Елс девочка, то я хотела бы чтобы она была похожа на Германа, потому что у него красивые большие глаза и длинные ресницы, которые ей не надо будет красить. Я иду взявшись за руки с Германом, и тихо незаметно глажу свой животик, через пуховик.
— Что там? — интересуется Гер.
— Где?
— Там, где трогаешь.
— Там… урчит, я же голодная.
— Я тебе говорил, что когда-нибудь придушу?
— Нет.
— Ну вот считай, что сказал.
— За что?
— За все.
— Кстати я не сказала, но название компании такое красивое. Никогда не видела подобного шрифта.
— Да мне тоже очень нравится.
— Я тебе кое-что должна сказать, — решаю все таки, когда мы заходим в кафе, что не должна скрывать и боятся. Скажу сейчас, пока мы не сели за столик. Пусть знает и пусть что будет, то и будет.
— Ну наконец — то. Говори!
— Ой! Аленаа! Как хорошо, что вы тоже здесь! — Наташа заходит с Робиком под руки, мужчины пожимают руки друг другу, — давайте обедать вместе? — предлагает счастливая Наташа, — я такая голодная, что кажется съем слона.
— Я тоже, аж слюнки текут! — говорю и замолкаю, когда ловлю на себе взгляды всех стояших рядом, — я просто сегодня не завтракала, — и это правда, утром я сделала Герману омлет, сама не хотела, потому что тошнило. Герману же сказала, что ночью ела, поэтому завтракать не хочу.
Мы оставляем на вешалке у входа верхнюю одежду и двигаемся в дальний угол помещения.
С одной стороны я рада, что к нам присоединились Наташа с Робиком, с другой, я не опять не смогу сказать про ребенка.
Мужчины за обедом обсуждают рабочие моменты, мы с Наташей предстоящую ее свадьбу.
— Кстати на следующей неделе мы летим в Париж. Ты же помнишь? — спрашивает Гер.
— Конечно.
— Оо Париж-город влюбленных, — мечтательно произносит Наташа.
— Мы летим на свадьбу, — говорит Герман, — хорошо, что загран паспорт уже готов.
На десерт мы с Наташей остаемся вдвоем, мужчины покидают нас, и мы вдоволь, под удивленный взгляд Наташи, наедаемся черничного десерта.
***
До вечера Людмила Марковна напрягает меня с работой так, что у меня не остается свободной минуты, чтобы пойти к Герману за поцелуем и наконец признаться.
Ну значит не судьба, решаю я и продолжаю работать.
— Милая, — Гер в конце дня сам находит меня за кучей бумаг. — оставь все, поехали нас ждут.
— Ну мне так много надо сделать… — я смотрю на кучу бумаг, Гер тоже туда смотрит.
— Я и так зол на тебя, потому что ты ни разу не пришла ко мне.
— Очень много работы, — я поднимаюсь к нему, обнимаю, беру в руки его лицо, целую носик, а он плавно перемещается к губам.
— Я тебя накажу, — кусает нижнюю губу, — за сегодня и еще за кое-что, но это позже. Сейчас нас ждет моя мама. Поехали.
— Господи, у них еще стоит елка! — я зачарованно смотрю, когда мы переступаем порог дома родителей Германа.
Здесь еще стоит праздничная атмосфера. Волшебство кружит в воздухе под свет мигающих разноцветных гирлянд.
— Ой ну неужели вы приехали? — кричит мама Германа и бежит обнимать нас, следом и отец Германа.
— Мы тоже очень соскучились мама, — говорит Герман.
— А что Нет? Я очень соскучилась, — говорю и еще раз обнимаю эту милую женщину.
— Давайте быстро мойте руки и к столу! — говорит папа Германа и потирает руки, — пока вас ждал слюни пускал, твоя мама не разрешала даже нюхать утку!
Мы смеемся.
— Бедный мужчина голодный из-за нас! — говорю и прохожу в ванную, которая расположена на первом этаже.
Вообще дом родителей Германа очень большой. Для меня словно вилла, разделена на два крыла. В правом расположены спальня родителей и две гостевые, в каждой комнате у них своя ванна. Наверно в этих гостевых располагаются дочь и дети, когда приезжают в гости, я так думаю. На левом крыле три спальни. Одна обставленная, в которой мы спали в прошлый раз, а другие пустые, просто отремонтированные.
После Чудесного ужина мы остаемся в гостиной одни с Германом. Разбирать елку.
Родители поднимаются к себе.
— Иди ко мне, — говорит и тянет меня за собой к елке. Точнее на пол, под елкой. На маленький пушистый ковер, — посидим чуть, потом начнем разбирать.
— Хорошо, — я располагаюсь между разведенных ног Германа, спиной к нему.
Он зарывается в мои волосы и целует шею.