Я помню, как твои глаза блестели и между нами ещё была какая-то связь.
Помню ты была зациклена на деньгах, а я вечно твердил тебе, что не из денег состоит наша жизнь, и половина твоих запросов являются бессмысленными.
Ты смотрела на меня как на больного придурка, фыркала, говорила: “Ну может тебе оно и не надо. По тебе и видно кстати, небось в секонд-хенде одеваешься”.
А я тогда сжал челюсти и промолчал. Зачем тебе говорить, что моя мать получает гроши, но всегда покупает дорогие джинсы и кофты, а я вечно ругаю её за это.
- Да и кстати, - сказала ты, - Новый год мы как всегда в помойной квартирке твоих дружков встречать будем, или найдём нормальную вписку, где-нибудь в центре или на элитном районе?
- А чем тебя Димина квартира не устраивает? - я пожал плечами.
- Что-о? - ты вытянула челюсть и начала качать головой,- Чем меня не устраивает? Ты, наверное, издеваешься надо мной, да?
Я отвечал, что нет, не издеваюсь и что правда не понимаю, чем же тебе таким не угодила эта квартира. В ответ ты перешла на крик и мы, поссорившись, разошлись по домам. Я в одну сторону, ты в другую.
При следующей встрече ты выпытывала у меня, что я подарю тебе на новый год. Между строк недвусмысленно намекала на новый телефон. Я лишь улыбался и переводил тему. Не мог же я сказать, что у нас в семье нету денег, и единственный телефон, который я смогу тебе подарить - будет нарисован на открытке. (если она не будет слишком большой, а то у меня не хватит денег и на неё).
Мы трахались без презерватива, я не видел смысла тратить такие деньги на какую-то тонкую резинку. Ты особо не парилась, а я в свою очередь не парился ещё больше. Даже если бы я случайно кончил в тебя, всё бы обошлось, ты просто не знала, что я был болен бесплодием. Да я и по этому поводу тоже не парился, если честно.
Ты спрашивала, какой подарок я хочу под ёлку, я отвечал, что бутылки виски и дешёвых сигарилл будет достаточно, но ты говорила, что лучше вместо виски купить какого-то “охуенно крутого” польского шампанского, чтобы “влиться в атмосферу праздника”. Я пожал плечами, сказал что-то типо “ну ок”, и мы дальше текли по этим дням, приближаясь к 31 декабря.
Где в числах двадцать пятых ты встречалась со своими дружками, которые учились в Польше и приехали сюда на выходные. Они дали тебе понюхать какой-то хуйни. Ты говорила, что это был кокаин, но я так подозреваю что это был обычный серый амфик разбодяженный с содой. Тебя так хуярило и закидывало, а потом рвало половину ночи. Я попросил тебя больше не делать таких поступков, т.к. мне больно видеть тебя такой, а ты в ответ лишь наорала на меня, находясь ещё под кайфом, и начала угрожать мне - мол, и трахнешься ты с Валерой, и по вене героином пройдёшься, если нужно будет.
Я тогда медленно подошёл к тебе, схватил рукой за горло и так сильно сжал, что костяшки пальцев побелели. Тогда я прочитал ужас в твоих глазах, однако ты не пыталась отбиться от меня. Просто стояла как дура, а я просто тебя душил, как дурак. Через десять секунд я тебя отпустил, ты рухнула на пол и начала грязно кашлять, а я ушёл курить на балкон. На самом деле я не хотел курить, у меня просто текли слёзы, я не мог позволить тебе их увидеть.
Потом тебя вроде бы отпустило, ты пришла ко мне в постель, уткнулась в мою грудь и просила извинений. В этот момент слёзы бесшумно текли по твоим щекам, а сердце рвалось на части.
На утро тебе было очень плохо, начались отходосы, ты еле сдерживалась чтобы не позвонить этим пидарасам и не попросить ещё понюхать, т.к. тебя или ломало или ещё что-то, но я был весь день с тобой и мы пересилили это дерьмо вместе. Ты говорила какой я хороший и как тебе важно моё присутствие. Снова извинялась за вчерашние слова.
В следующие дни мы гуляли, лепили снеговиков и катались на льду по замёрзшей речке.
Наступило 31 декабря, я всё-таки нашёл денег и купил тебе какую-то безделушку под стать празднику. Мы договорились встретиться через полчаса после курантов на Машерова, и двинуться к Диме, в эту “помойку”, как ты выражалась. Мы встретились, обменялись подарочками, ты всё-таки купила мне бутылку виски и настоящую сигару вместо сигарилл. Я был очень счастлив и целовал тебя немного дольше, чем обычно.