Честность действительно чертовски освежает.
Это также лучший, мать его, сценарий.
— Конечно, это может измениться. Я понял, что никогда не должен говорить "нет", пока не узнаю всё, но в данный момент я хочу, чтобы ты это знала.
Я ценю это, его честность.
Интересно, как бы он отнёсся к моей собственной правде, зная о намерениях, с которыми я согласилась на это свидание.
Мой ужин тихонько журчит в животе, пока я игнорирую эту мысль.
— Хорошо, – говорю я.
— Хорошо?
— Я не против. – Я улыбаюсь ему. Я более чем не против, думаю я. Это действительно, действительно подходит мне.
Он улыбается мне в ответ, и это улыбка полна идеально ровных белых зубов.
— Ты не против пропустить десерт? – спрашивает он, не отрывая глаз от моего лица, а большим пальцем продолжая водить по костяшкам пальцев.
Моё нутро падает.
Он хочет закончить свидание раньше времени.
Я потерпела неудачу.
У меня была одна попытка, и я полностью, великолепно провалила её.
— Мы можем прогуляться, может быть, зайти в пекарню? – заканчивает он, и я широко улыбаюсь.
— Да, я бы с удовольствием.
И я серьёзно.
Глава 8
6 Ноября
Эбби
Дэмиен поправляет свой пиджак, когда стоит после подписания чека, и прежде чем я успеваю выдвинуть свой стул, он становится настоящим джентльменом и выдвигает его для меня. Затем он двигается передо мной, подаёт мне руку и помогает встать.
Стоя, я вижу, какой он чертовски высокий.
Неудивительно, что Ричард ненавидел этого человека. Две его неуверенности всегда заключались в этой дурацкой линии волос и в его росте в 175 см. На работу он носил туфли на каблуках, добавляя подъёмники и другие случайные механизмы, чтобы чувствовать себя выше, но никогда не позволял мне носить мои любимые туфли. Ничего выше 5 см.
Знаете, как трудно найти туфли с пятисантиметровым каблуком?
Нет ничего плохого в невысоком мужчине. Вообще ничего. Проблема возникает тогда, когда мужчина так много думает о своём росте, что это начинает влиять на то, с кем он.
Я бы никогда не стала даже рассматривать рост в уравнении с Дэмиеном. Но сейчас, при моих 164 см плюс одиннадцатисантиметровые каблуки, этот мужчина всё ещё возвышается надо мной.
— Ты маленькая штучка, не так ли, – говорит он, когда помогает мне встать, но не отступает, чтобы дать мне пространство.
Моя грудь почти касается его, и небольшая полоска воздуха между нами тёплая, она прижимается к моей открытой коже, как летняя жара, несмотря на то, что скоро зима.
— Я 164, – отвечаю я, глядя на него снизу-вверх, как идиотка, и я могла бы пнуть себя за то, что сказала что-то настолько глупое, когда он подал мне идеальную реплику, чтобы добавить стиль соблазнительницы Мэрилин Монро.
Но вместо этого я продолжаю вести себя как слабоумная. — На самом деле я невероятно среднего роста. Средний рост американской женщины – 164 см. Так что не... крошечная.
Его улыбка становится шире, и я теряюсь в ней.
— Да, но я примерно на 30 см выше тебя. Для меня ты крошечная.
— Я на каблуках, – говорю я. Господи, Эбби! Заткнись! — Они добавляют ещё 10 см.
Он делает шаг назад, снова освобождая пространство между нами, и мой разум может мгновенно функционировать снова, когда он находится вне моего воздушного пространства. Он опускает голову, рассматривая высокие туфли с большим бантом из лакированной кожи на носке, оттенки розового дополняют моё платье.
— Да. Мне они нравятся. – От его слов у меня по позвоночнику пробегает жжение. Святые угодники. — Ты можешь в них ходить? – Мои брови сходятся в замешательстве.
— Что?
— Ты можешь в них ходить? Они высокие.
— Я могу отработать в них восьмичасовую смену, – говорю я, потому что могу. Я могу.
Я могу таскать огромные коробки со склада в переднюю часть магазина, распаковывать новый товар и возвращать картон в пресс в этой обуви.
— Значит, если мы пойдём прогуляться, ты будешь в порядке? – спрашивает он, и я улыбаюсь.
О, я буду в порядке, думаю я, пока мы идём к входной двери.
Когда мы оказываемся в гардеробе, Дэмиен роется в кармане в поисках билета, а затем поворачивается ко мне, протягивая руку.
— Что? – спрашиваю я, глядя на руку.
— Гардероб.
— Прости? – Он смотрит на меня с небольшой улыбкой, как будто считает моё замешательство милым.
— Твой билет для гардероба. Дай его мне, и я попрошу служащего взять и твоё.
— У меня его нет.
— У тебя нет билета для гардероба? Ты его потеряла? – спрашивает он, оглядываясь через моё плечо туда, откуда мы пришли, к столику.
— Нет, я не надела пальто, – говорю я, и хотя я не хочу признаваться в этом, когда входная дверь открывается и впускает порыв раннего ноябрьского холода, я почти жалею об этом, когда он ударяет по моим голым рукам. Но потом я вспоминаю, что это платье чертовски сексуально и его не стоит прятать под плащом.
— Ты не надела пальто?
— Нет.
— Почему? – Он выглядит искренне озадаченным, и на мгновение я задумываюсь, не подействовала ли на меня краска для блондинок, и я что-то упускаю.
— Ты видишь это платье? – говорю я с нотками недоверия и "ты что, тупой?" в голосе.
— Да. – Я ничего не отвечаю, но продолжаю смотреть на него. — Красивое платье.
— Такое платье не прикрывают пальто, дорогой, – говорю я и улыбаюсь победной улыбкой, которую я отрабатывала в зеркале с десяти лет. Улыбка, благодаря которой я получала работу, чаевые, парней и многое другое.
И в этот момент я думаю, что она принесла мне Дэмиена Мартинеса.
Потому что он улыбается мне в ответ, и это приятная улыбка, такой я ещё не видела.
Интересно, тренировался ли он в своей так же долго, как я в своей?
— Я вижу. – Затем, не сводя с меня глаз (но не на изгибы или декольте, за что я должна похвалить его, потому что и то, и другое выставлено напоказ), он передаёт билет парню, работающему в гардеробе. Мы оба молчим, пока он уходит и возвращается с пальто, и Дэмиен даёт ему чаевые.
Затем Дэмиен повернулся ко мне и поманил пальцем.
Не думаю, что хоть одно движение когда-либо было настолько сексуальным. Никогда ещё ни одно движение не заставляло всё моё тело гореть невидимым пламенем.
Этот мужчина – на четырнадцать лет старше меня, босс моего бывшего, суперзвезда юриспруденции – просто поманил меня пальцем и расплавил мои чёртовы трусики.
И что ещё более впечатляет, я подчинилась, сделав шаг ближе.
Этот палец двигается, крутится совсем чуть-чуть, приказывая мне повернуться.
И, чёрт возьми, если я не сделаю этого.
— Вытяни руки, rubia (исп. блондинка), – говорит он, низко и на ухо, жар его тела теперь на моей голой спине.
Я делаю то, что мне говорят, и прохладная ткань тянется вверх по моим рукам и нежно, очень нежно, ложится на плечи. Его рука ложится на мою талию, мягко поворачивая меня лицом к нему. Всё моё тело горит от этого взаимодействия, от его движений, хотя большинство из них едва касаются меня.