— Что? – спрашивает она, её голос мягкий, но взволнованный.
— Мы выиграли. Шэрон получила полную опеку над детьми, а её бывший должен платить алименты. Мы выиграли.
Странно, думаю я, нажимая на брелок, чтобы отпереть машину, и думая о том, что никогда раньше не испытывал потребности позвонить кому-то, чтобы сообщить о своих делах.
Конечно, в моей жизни были женщины – замечательные, добрые, но ни одна не похожа на Эбби.
Я знал, что никто из них, без тени сомнения, не отреагирует так, как мне нужно.
— Ой. Ох. О! Боже мой! Дэмиен! Это потрясающе! Святое дерьмо! – говорит она, и я почти представляю, как она прыгает вокруг в своём возбуждённом хаосе. Я точно слышу, как её ноги ритмично ударяются об пол, когда она прыгает.
Я улыбаюсь, искренней улыбкой, которая всё чаще появляется на моём лице, когда я нахожусь в присутствии Эбигейл, и тут раздаётся звук удара через телефон и "О, чёрт".
— Ты в порядке? – спрашиваю я, останавливаясь на месте, несмотря на то, что я нахожусь посреди переполненной парковки. Мне сигналит машина, и я отмахиваюсь от неё, прежде чем уйти с дороги.
— Чёрт. Да, извини. Я красила пальцы ног, потому что туфли, которые я надену на твою шикарную вечеринку, с открытым носком, а у меня нет времени на педикюр, но я забыла, что они сохнут, а потом посмотрела вниз и подумала, что размазала их, но я всё ещё прыгала, поэтому упала. – В её голосе звучит мягкое хихиканье, когда она говорит, и, чёрт возьми, это мило.
— Какого цвета? – спрашиваю я, добираясь до своей машины и открывая дверь.
— Что?
— В какой цвет ты покрасила ногти на ногах? – Пауза.
— Розовый, – говорит она, и я улыбаюсь.
— Хорошо, – говорю я. — Я знаю, что тебе завтра рано вставать, работать перед вечеринкой, – говорю я, сажусь, закрываю дверь и жду, пока Bluetooth догонит мой звонок. — Но могу я тебя увидеть?
— Увидеть меня?
— Да, naranja. Могу я увидеть тебя сегодня вечером? Приехать к тебе, чтобы отпраздновать?
— Разве у тебя нет... тех, с кем можно отпраздновать? – спрашивает она, и в её голосе звучит странность, как будто она уже пережила это раньше и знает ответ. Более того, она знает, что ответ ей не нравится.
Я слышу это не в первый раз, но в то время как часть меня умирает от желания узнать, где находится этот прожитый опыт, другая часть просто хочет жить в этом пузыре.
— Есть, – говорю я.
— О. – Это слово – вздох, почти разочарованный и печальный.
— Ты, Эбигейл. Ты – та, с которой я должен праздновать. – Я включаю обогреватель, потирая руки, ожидая её ответа.
— У тебя нет, например... друзей? Или... коллег?
— У меня есть и те, и другие. Скажу, что мои коллеги не всегда поддерживают мои победы на общественных началах так же, как они поддерживают победы, которые приносят деньги фирме. Но всё же у меня есть друзья. – Наступает тишина. — Но я хочу отпраздновать с тобой, Эбби. – Я не часто так называю её, но когда называю, она всегда улыбается. А иногда, когда она улыбается мне вот так, она просто... Эбби.
— Дэмиен, дорогой, я бы... Я бы с радостью. Но мне нужно рано вставать. Я не...
— Я не хочу идти куда-то и напиваться. Я хочу принести своей девушке пиццу, вино и расслабиться. Я хочу трахать её, пока мы оба не выдохнемся, отвезти её утром на работу, а потом забрать её завтра вечером, чтобы провести чертовски феноменальный вечер.
Наступает долгая пауза, и мне интересно, скажет ли она "нет". Скажет ли она, что я должен пойти домой или встретиться с друзьями. Странно, что я всегда так делал – выигрывал дело, а потом возвращался домой в одиночку – но сейчас это звучит... пусто.
— Да, Дэмиен. Звучит идеально. Но за ужин плачу я, – говорит она с той несносной, но приятной ноткой железной воли в голосе.
— Хрен тебе, – говорю я со смехом, отъезжая и направляясь в сторону Лонг-Айленда. — Скоро увидимся, rubia. – И затем я вешаю трубку, игнорируя все её последующие звонки и сообщения, которые начинаются со слов, что мне лучше не платить за свой праздничный ужин, и заканчиваются тем, что она говорит мне купить чесночные булочки и канноли.
Так что я принёс вино, пиццу, чесночные булочки и канноли к своей девушке, и мы отпраздновали это событие с размахом.
Это была лучшая победа за всю мою карьеру.
Глава 26
23 Декабря
Эбби
— Итак, Кэм ведёт себя безумно оборонительно, говоря мне, что я никак не могу изменить план, и если я это сделаю, то всё будет разрушено, – говорю я, пополняя витрину румянами, пока поток в магазине медленный. — Но я не знаю. Сейчас это кажется... странным. Неправильным, как будто я порчу что-то хорошее. И ради чего?
— Она проецирует, – говорит Кэт, в её голосе слышится тихий вздох, какой издаёт разочарованная мать. — Джейсон её поимел, и с тех пор она никак не может с этим смириться. Для неё каждый парень – кусок дерьма. – Я киваю, зная, что она права. — И даже если нет, она находит причину, по которой он должен быть дерьмом. Она вредит себе.
— Иногда я думаю, не хочет ли она, чтобы мы были несчастны вместе с ней, – тихо говорю я и чувствую себя виноватой, произнося вслух слова, о которых думала уже некоторое время. Но Кэт кивает, соглашаясь.
— Я пыталась уговорить её пойти на терапию. Ей нужно поговорить с кем-то об этом. С профессионалом. – Я продолжаю раскладывать, отвлекаясь от чувства вины за то, что мы, вероятно, должны были вмешаться раньше. — Но если честно, Эбби? Я думаю, ты должна. – Её улыбка натянутая и грустная. — Признаться, я имею в виду. – Я перестаю раскладывать, уделяя подруге всё своё внимание.
Часть меня надеялась, что Кэт будет на стороне Ками, что она скажет мне, что моя неудачная попытка признаться была достаточно хорошей, что я должна подождать до нового года, как мы с Дэмиеном договорились.
— Что, если он возненавидит меня? – говорю я тихим голосом, мои истинные страхи выходят наружу. — Меня больше не волнует Ричард. С меня хватит. Мы сделали достаточно дерьма, и это было весело и приятно, но я думаю... Я думаю, это зашло слишком далеко.
— Если он собирается тебя ненавидеть, он будет тебя ненавидеть. Но, честно говоря, он кажется тем, кто поймёт.
— Никто не понимает, когда его используют, Катрина. Поверь мне. – В её глазах мягкий материнский взгляд. — Ричард использовал меня годами, и как только я это поняла, я буквально составила план мести. Мы засыпали блёстками его машину, изменили его заказы на еду, сказали портному принести его одежду и расклеили по всему Нью-Йорку номер его телефона. Не говоря уже о том, что я сплю с его боссом. У меня не было абсолютно никакого интереса "понимать", что у него происходит, Кэт. Вообще.
— Но ты жила этим четыре года. Ты планировала всю свою жизнь вокруг лжи, которую он тебе говорил. – Я сморщила нос, зная, что она не ошибается.
— Дэмиен не имел с этим дело. На самом деле, он сказал тебе, с самого начала, что это для развлечения, верно?
Я киваю.
— Но это... больше не так. Я так не думаю, по крайней мере. Это больше не кажется… развлечением.
— Теперь это не развлечение? – спрашивает она, приподняв бровь.
— О, всё ещё так, – говорю я с коварной улыбкой, вспоминая нашу вчерашнюю праздничную ночь, и Кэт смеётся. — Я просто имею в виду, что это не просто развлечение. Понимаешь? – Я слышу, как вибрирует мой телефон на прилавке кассы, и наклоняю к нему подбородок. — Можешь проверить? Я хочу убедиться, что планы не изменились, – говорю я, хватая несколько коробок, чтобы передвинуть дисплей. Уже зная мой пароль (потому что лучшие друзья всегда так делают), она берет мой телефон, а затем... тишина.