Кажется, меня интригует в ней всё.
Её каблуки щелкают по твёрдому дереву, когда она входит в мою квартиру, оглядываясь по сторонам.
— Причудливо, — говорит она, рассматривая дубовый пол и удобный кожаный диван, картины леса, на которые я потратил слишком много на благотворительном вечере несколько месяцев назад. Её глаза блестят, когда она снова смотрит на меня. — Именно то, что я и ожидала от дорогого адвоката. — Её улыбка расширяется, и я думаю, что это, должно быть, её стиль — отказываться быть впечатлённой, выдавать острые колкости, но делать всё это в шутку.
Мне это тоже нравится.
— У тебя много адвокатов, с которыми можно меня сравнить? — спрашиваю я, подходя ближе, и она не думает об этом, но в её глазах быстро вспыхивает солнечная вспышка, прежде чем она снова скрывается за щитом сирены. Это произошло слишком быстро, чтобы я мог сделать что-то большее, чем просто заметить это — я не могу сказать, было ли это удивлением, паникой или гневом, но это произошло.
— Нет. Только ты, — говорит она, её рука движется по моей груди, когда я подхожу ближе. Её пальцы окрашены в яркий, девчачий розовый цвет, и я нахожу это милым, даже очаровательным. Эта женщина — вся женщина, без стыда вписывающаяся в стереотип. Я обхватываю рукой её талию, притягивая её к себе.
— Хорошо, — шепчу я ей в губы. — Я не делюсь. — Наши губы так близко, когда я наклоняюсь, чтобы дотянуться до неё на её высоких каблуках, и я чувствую быстрое дыхание против моего собственного. — Ты понимаешь? — Она не отвечает, глядя на меня, словно загипнотизирована. Я перемещаю руку на её голую шею, наслаждаясь ощущением пульса, бьющегося там на моей коже.
— Я не делюсь, Эбигейл. Мы договорились, что это может быть несерьёзно, что мы оба не ищем этого сейчас, но я не делюсь. Я очень собственнический мужчина. Что моё, то моё. — Её язык вытягивается, касаясь розовых губ, и едва-едва заметное прикосновение касается моих губ.
Чёрт, я хочу эту женщину.
Не могу сказать, когда в последний раз я так сильно хотел женщину.
— Ответь мне, Эбигейл. Скажи "да", и ты моя. Скажи "нет", и я провожу тебя вниз, отвезу домой и поблагодарю за фантастический вечер.
Молчание почти убивает меня.
Но я не настаиваю.
Иногда битва выигрывается в тишине разговора.
А потом её губы снова раздвигаются, и слова вырываются с горячим дыханием.
— Да, Дэмиен. Я понимаю.
— Ты теперь моя? — спрашиваю я, ища подтверждения.
— Я твоя, дорогой. — Я застонал от её слов, используя руку на её талии, чтобы полностью притянуть её к себе и прижаться к её животу. С её губ срывается маленькое хныканье, но потом оно обрывается, когда я смыкаю свои губы с её.
А потом мы целуемся, неистово и отчаянно, и всё, что только можно пожелать в поцелуе, и она моя. Я двигаюсь медленно, настолько потерянный в ней, что не полностью понимаю, что меня окружает, пока она не натыкается на спинку кожаного дивана.
Руки на её бёдрах, я поднимаю её, пока она не усаживается на него, и я думаю, что какая-то часть меня может легко расстегнуть брюки, задрать платье и трахнуть её прямо здесь. Особенно когда её руки обхватывают мою шею, а ноги — мои бедра.
Да, я могу трахнуть её здесь.
Я продолжаю её целовать, её губы ещё не покинули мои, а её руки движутся, чтобы зарыться в длинные волосы на моём затылке, которые нужно подстричь. Я оставляю одну руку на её бедре, другая поднимается вверх, чтобы обхватить её шею, удерживая её на месте, пока я целую её, прямо там, где я хочу её.
Её пульс бешено бьётся.
Я подхожу ещё ближе, пока мой твёрдый член не упирается в её центр, где облегающее платье задралось вверх.
И тут она стонет.
Звук глубокий, вырывающийся из её груди, полный нужды и желания, и тогда я понимаю, что не могу трахнуть её здесь.
Мне нужно раздеть её догола; мне нужно попробовать её на вкус. Мне нужно полностью уничтожить эту женщину.
В моей постели.
Оторвавшись от неё, я делаю шаг назад и подаю ей руку, помогая спуститься. Она выглядит почти растерянной, потерянной, когда я говорю.
— Пойдём (прим пер.: игра слов, come — так же означает — кончать), — говорю я, и мне следовало бы знать, что даже сейчас, здесь, она бросит мне вызов. Её розовые губы приоткрываются в кошачьей улыбке.
— Я планирую, — говорит она, и я не могу удержаться от смеха. Я беру её за руку, а другой перемещаюсь за её шею, чтобы ещё раз прижать её к своим губам, прежде чем вести её в свою спальню.