Я могу это понять.
Я вижу, как это могло произойти, как это могло произойти со мной.
— Моя мама оставила его на год. — Я расширила глаза.
— На год?
— Моему отцу понадобился всего год, чтобы вернуть её, — говорит он с улыбкой.
— О, это мужское обаяние Мартинесов покорило её? — спрашиваю я, возвращая взгляд. Он перекатывается, пока не нависает надо мной, преследуя меня так, как я учусь любить.
— О, да. Также было много унижений. Возможно, я тоже поговорил с ним, помог ему понять, каким идиотом он был.
— Ты хороший сын, — говорю я, мои руки движутся, чтобы коснуться его щеки, едва шероховатой от щетины.
— Да, ну. Сейчас я бы хотел перестать говорить о моих родителях, — говорит он, и я улыбаюсь ещё шире.
— О, да? Почему?
— Прямо сейчас, у меня есть женщина моей мечты, зажатая подо мной и полностью обнажённая, и у меня было достаточно времени, чтобы восстановиться.
— Да, это, должно быть, тяжело, быть стариком и нуждаться в таком большом количестве времени на восстановление, — говорю я, и боже, улыбка почти разбивает моё лицо.
— Что ты сказала, девочка? — спрашивает он, его густая бровь поднята с вызовом.
— Просто, знаешь. Ты старше меня на целых 14 лет. Должно быть, это тяжело — успевать.
— О, я покажу тебе, как это тяжело, — рычит он, покусывая кожу на моей шее, прежде чем двигаться ниже.
И он действительно показывает мне, насколько хорошо он может успевать.
И к концу ночи именно я размахиваю своим измученным белым флагом.
Глава 19
25 Ноября
Эбби
Ричард никогда не проявлял никакого интереса к знакомству с моей сестрой или людьми, которых я называю семьёй дома. Так было до тех пор, пока я не сказала ему, что моя сестра выходит замуж за магната индустрии развлечений Хантера Хатчинса. Тогда у него как по волшебству появился интерес к моей семье и к тому, с кем я могу его связать.
Когда Хантер и Ханна приехали в город, мы запланировали целый день веселья, помню, это был первый раз с тех пор, как я поселилась на Лонг-Айленде, когда я пригласила Ханну погулять со мной в городе, и мне не терпелось провести день с ней и её женихом.
Я запланировала день осмотра достопримечательностей, хаоса и большое количество вкусной нездоровой пищи — помню, как накануне вечером я рассказала об этом Ричарду, сообщив ему маршрут, а он сказал что-то вроде: “Это Хантер Хатчинс, Эбби, а не какой-то турист из твоего родного города. Мы должны сделать что-то грандиозное, произвести на него впечатление”.
Это должен был быть семнадцатисотый красный флажок. Я помню, как на долю секунды подумала, что, возможно, я ошиблась, что он не тот самый, что мы просто слишком разные.
Но эта доля секунды длилась не дольше, чем вдох.
Какой позор.
В тот день мы бегали по городу, мы с сестрой хихикали, смеялись и наслаждались жизнью так, как мы это делаем, когда мы вместе, а я наблюдала издалека, как Ричард пытался заговорить с Хантером.
Ничего не вышло.
Дело в том, что на этой планете нет ничего, что Хантер любил бы больше, чем мою сестру. Так было с тех пор, как они встретились, каким бы непростым ни было их начало. Этот мужчина продал бы свою компанию и переехал в крошечную хижину в лесу, если бы думал, что это сделает Ханну счастливой.
Чего он не сделает, так это позволит какому-то высокомерному засранцу преуменьшить наше счастье и веселье, а именно это и пытался сделать Ричард.
К двум часам дня Ричард понял, что Хантер не самый большой его поклонник, и после этого он потерял всякий интерес к тому, какие связи могла бы дать ему моя семья.
И он ни разу не ездил со мной в Спрингбрук-Хиллз на праздники, всегда уезжая к своей семье в Аспен или Хэмптон и посылая мне жалкое сообщение: "Счастливого Рождества" 25-го числа.
Боже, как я могла быть такой чертовски глупой?
— Хорошо, значит, мы едем туда завтра? — спрашивает Дэмиен по телефону во вторник вечером, вырывая меня из воспоминаний с горьким привкусом.
Он едет со мной домой в Спрингбрук-Хиллз.
Чтобы познакомиться с моей семьёй.
Смесь паники и волнения каждый раз, когда я думаю об этом, в лучшем случае… сбивает с толку. Волнение, потому что Дэмиен хороший. И моя семья замечательная. И никто не должен быть один на День благодарения.
Кроме, может быть, Ричарда.
Я могу найти долю радости в том, что он будет один на День Благодарения. Он определённо заслуживает одиночества в каждый праздник.