Правда в том, что я влюбляюсь в Дэмиена Мартинеса, и я полностью облажалась, потому что не думаю, что из этого есть лёгкий выход.
Нет простого способа признаться в моей первоначальной мотивации встречаться с ним, нет простого способа сказать ему, что это началось не как способ узнать доброго, заботливого мужчину, а как способ отомстить засранцу бывшему.
— Мы так много времени проводим вместе. — На другом конце тишина. — И, Кэм… Я думаю, он мне нравится. — Я говорю эту часть более приглушённо, почти нервно, потому что знаю, что Ками не будет согласна с любым изменением плана.
— Он тебе нравится? — Я вздыхаю.
— Да, Кэм.
— Он тебе нравится? — Я снова вздыхаю, уже измученная этим разговором.
— Кэм, прекрати. Всё совсем не так. Он милый. Он… хороший. Он другой. Он не такой, как Ричард. И он не заслуживает быть предметом шуток.
— Все мужчины одинаковы, Эбби. Все мужчины хотят только одного — контролировать тебя, а потом разбить твоё сердце. Им нравится власть, нравится знать, что они победили. — Её слова полны гнева, яда, разочарования и возмездия.
Полны знания.
И учитывая то, что её бывший сделал с ней, она должна знать.
— Кэм, я не…
— Поверь мне, детка. Это правда.
— Это не так. Некоторые мужчины, да. Ричард? Абсолютно. Джейсон? Чёрт возьми, да. Но Дэмиен? Он не такой. И я дерьмовый человек, раз поступаю так. — Она не отвечает, и я сажусь на кровать, готовясь сбросить последнюю бомбу, которая разрушит весь план Ками.
— Я собираюсь сказать ему.
— Что?!
— Я собираюсь рассказать Дэмиену всё. Сегодня вечером. — Думаю, я приняла решение ночью в его квартире, когда он говорил со мной о вечеринке. Несмотря на мою неудачную попытку и его просьбу подождать, мне нужно выговориться. Тоска у меня внутри не стоит и намёка на месть.
Официально существует реальный шанс, что кто-то, кроме Ричарда, пострадает. Я не хочу, чтобы Дэмиен стал сопутствующим ущербом. Он этого не заслуживает.
Поэтому, проснувшись сегодня утром, я решила, что в какой-то момент сегодня вечером я расскажу ему. Я собираюсь положить всё это к его ногам и позволить ему решить, насколько я большой кусок дерьма.
— Ты не можешь этого сделать, Эбби.
— Я уже взрослая, поэтому могу делать то, что хочу, — говорю я, снова вставая и собираясь взять свою сумку.
— Эбби, пожалуйста. Завтра у нас будет девичник. Обсудим это. Тебе просто… нужно время, чтобы переориентироваться.
— Я ценю это, Кэм, и люблю тебя до последнего, но нет. С меня хватит. Мне нужно… — Мой телефон завибрировал у моего уха. — Подожди, я думаю, это он, — говорю я в середине предложения, отнимая телефон от лица, который только что пискнул сообщением.
Но это не Дэмиен сообщает мне, что он на пути наверх, как я думала.
Это Ричард.
Ричард: Пожалуйста, удали все мои фотографии и отметки из твоих социальных сетей.
Я вглядываюсь в слова, пытаясь понять их.
Почему я…
Приходит ещё одно сообщение.
Ричард: Я не хочу, чтобы кто-то искал и обнаружил нас вместе.
В этот момент я думаю, что меня сейчас стошнит.
Четыре года.
Четыре года фотографий и моментов, которые я считала драгоценными, даже сейчас, несмотря на то, что знаю, насколько он дерьмовый человек. Моменты моей жизни, которые я посчитала достаточно важными, чтобы выложить их в Интернет на всеобщее обозрение. Четыре года я писала о нём с пышными подписями, которые, как я подсознательно думала, заставят его понять, кем я была для него, кем я могла быть.
Четыре года он не замечал этого. Не ценил те мелочи, которые я делала, чтобы облегчить ему жизнь.
И теперь, четыре года спустя, всего через несколько недель после нашего разрыва, он хочет убедиться, что нет никаких доказательств того, что он когда-либо опускался так низко, чтобы встречаться со мной.
Встречаться с несерьёзной, не годной в жены и определённо недостойной престижного адвоката девушкой из Нью-Джерси.
Все колебания стёрты.
Вот почему.
Вот почему.
Вот почему я не могу остановиться.
Мой разум возвращается на место, и я слышу, что Кэм говорит через трубку, а не у моего уха, поэтому я перемещаю её назад, чтобы говорить.
— Эбс? Ты в порядке? — спрашивает она, и очевидно, что она говорит это уже не в первый раз.
— Он только что написал мне, — говорю я, и даже для меня самой мой голос звучит пусто. Пустой. Поражённый.