Проходит время.
Проходят вечности.
В конце концов, мой разум догоняет вселенную.
— Нам нужно… идти, — говорю я, пробормотав через напряжённые лёгкие. Он кивает, его кожа ласкает мою.
— Возможно.
Он не двигается, и я не могу удержаться от хихиканья.
— Дэмиен, — говорю я, и он целует меня в шею, милый и весёлый — контрастирующий с тем мужчиной, который был несколько минут назад.
— Давай пропустим её, — говорит он, проводя ртом по щекочущим нервным окончаниям.
— Хорошо, — говорю я, рукой поглаживая его голую спину. Я даже не могу вспомнить, почему я хотела пойти на эту дурацкую вечеринку, почему я предпочла бы что-нибудь другое, кроме голого Дэмиена в моей квартире.
— Нам пора идти, — говорит он.
— Наверное, — соглашаюсь я. Он щиплет меня за ключицу, и я вскрикиваю, чувствуя, как он выскальзывает из меня. С моих губ срывается другой звук — звук тоски и пустоты. Он останавливается и смотрит на меня.
— Не издавай таких звуков, иначе мы никогда не выберемся отсюда, — говорит он. Я просто улыбаюсь. Дэмиен качает головой, затем целует меня в нос. — Оставайся. Я принесу полотенце. — Он встаёт, и я смотрю на его широкие плечи, узкие бедра и загорелую кожу, пока он уходит.
Он не задерживается надолго, когда он вернулся с тёплой влажной мочалкой, вытер меня и отложил её в сторону. Затем он осторожно поднимает чашечки моего лифчика и помогает мне встать. Он уже надел боксёры и держит в руках мои трусики.
— Как бы это меня не убивало…, — говорит он и кладёт одну из моих рук себе на плечо, прежде чем наклониться. — Подними, — говорит он, постукивая по каблуку, и я послушно делаю шаг, затем повторяю движение. Он медленно поднимает кружево вверх, задевая при этом каждый сверхчувствительный нерв.
Затем он встаёт, надевает смокинг и накидывает галстук на шею, затем подходит к платью и берет его, аккуратно снимает с вешалки и расстёгивает молнию.
— Какой лифчик ты носишь с ним? — спрашивает он, глядя на чёрный кружевной лифчик, который был на мне под похоронным платьем.
— Эм… никакой, — говорю я. — Он встроен. Никаких линий и тому подобного. — Он улыбается.
— Отлично, — говорит он, снова наклоняясь и помогая натянуть платье на моё тело.
Как ни странно, это более интимный опыт, чем всё, что мы разделили раньше, — он одевает меня. Он заставляет меня стоять и застёгивает молнию сбоку, когда я стою лицом к нему, а затем передвигает вещи, сдвигая платье, в которое я влюбилась, чтобы помочь ему сесть правильно.
Я не могу удержаться от ответной услуги: протягиваю руку и беру его галстук-бабочку, поправляю его, а затем начинаю изящно завязывать розовый шёлк. Когда я заканчиваю узел под его подбородком, я улыбаюсь ему.
— Повернись, — говорит он, глядя мне в глаза, его голос негромкий.
Он часто так делает, смотрит мне в глаза, когда я в чем-то сексуальном, в чём, я знаю, ему нравится, как я выгляжу. Как будто он хочет, чтобы я знала, что, несмотря на всю экстравагантность, именно меня он находит привлекательной. Меня. Он хочет видеть под всем этим.
Это совершенно опьяняет.
Я делаю то, что он требует, и встаю перед зеркалом, а он позади меня.
Он высокий, смуглый и красивый, в чёрном смокинге и розовом галстуке-бабочке, но его лицо серьёзно. Так чертовски серьёзно, когда его глаза изучают меня.
Я маленькая, светловолосая и розовая, и на долю секунды — микросекунду — я понимаю, что имел в виду Ричард. Я не выгляжу серьёзной. Я не выгляжу профессионально. Я выгляжу как весёлое времяпрепровождение. И хотя я выгляжу и чувствую себя собой, той версией себя, которую я подавляла последние несколько лет, я не могу не задаться вопросом, было ли выпустить её на свободу хорошим выбором.
И тут его загорелая рука ложится на моё бедро, обхватывает его и притягивает меня к себе.
— Красивая, — говорит он шёпотом, как будто говорит это себе, а не мне.
— Мои волосы в беспорядке, — говорю я, глядя на волосы, которые я идеально уложила в скромную причёску, на полуприческу, которую пальцы Дэмиена разрушили, оставив волосы свободными волнами вокруг моих плеч.
— Ты выглядишь так, будто я трахнул тебя перед отъездом. — Моё лицо побелело.
— О, Боже, Дэмиен, я…
— Только я буду знать. Я шучу, Эбигейл, — говорит он, рукой убирая мои волосы за плечо, открывая большой бант. — Ты выглядишь как подарок, который я хочу развернуть. Ранний рождественский подарок. Пошли.
И хотя я улыбаюсь, когда он целует меня в висок, прежде чем проводить нас к выходу, не забыв по пути захватить моё пальто, я не могу отделаться от ощущения, что это ужасное решение.