Шейле на это насрать.
Ей все равно, сколько стоит чей-то контракт, откуда он, куда направляется или во что одет — она относится ко всем одинаково.
Эта женщина действительно не ходит вокруг да около.
Технически она должна быть этажом ниже меня, но нет ничего, что она любит больше, чем свободно парить. И под парением я подразумеваю хождение вокруг, сплетничая и отвлекая всех от работы. Что она на самом деле здесь делает?
На самом деле меня это не удивляет, учитывая, что мы принадлежим к совершенно разным поколениям. Мой отец делал то же самое. Он называл это «повышением морального духа команды». Я же называю это «оставлять реальную работу мне». В конце концов, я остался с его работой, так что, думаю, мне не на что жаловаться.
— Эй, Шейла, что случилось?
— Некоторые девушки интересовались, хочешь ли ты, чтобы новогодние украшения были сняты до выходных или в понедельник, когда мы вернемся.
— И под «некоторыми девушками» ты имеешь в виду себя?
Она ярый сторонник правил. Ничто не проходит мимо нее, и неодобрение Шейлы — настоящего босса — означает, что веселье закончилось.
— Нет, умная задница, Донна.
Буквально единственный человек здесь, у которого хватает смелости назвать меня «умной задницей» в лицо. Я прищуриваюсь на нее.
— Напомни мне еще раз, кто такая Донна?
— Она помощник твоего офис-менеджера, Бет.
— О. — Я ломаю голову, пытаясь понять, о ком она говорит. Донна, должно быть, новенькая. В наши дни я не могу угнаться за всеми новыми сотрудниками. Сдаюсь и пожимаю плечами. — Думаю, не имеет значения, когда будут сняты украшения. Может быть, было бы проще, оставить их до понедельника. Пусть все насладятся ими завтра.
Шейла одобрительно кивает.
— Именно так я ей и сказала. — Она прислоняется к дверному косяку. — Какие планы на выходные?
— Ты спрашиваешь, есть ли у меня планы на Новый год?
Любопытная.
Я откидываюсь на спинку кресла и потягиваюсь, прежде чем ответить.
— У меня есть планы с кое с кем, да.
Ни за что не скажу ей, что это за планы и с кем. Мне не нужно, чтобы каждая женщина в этом офисе знала мои личные дела. Не говоря уже о том, что Шейла имеет склонность также сплетничать с нашими клиентами. Как будто мне нужно, что бы Леброн Саттон — лучший игрок Суперкубка два года подряд — сплетничал с секретаршей и знал, что я не трахался уже четыре месяца.
Что уже случалось раньше.
Леброн + Шейла = огромная заноза в моей заднице.
Она молча моргает на меня, ожидая более подробной информации.
Нет. Извини, но нет.
Я едва делюсь этим дерьмом с Адамом, моим лучшим другом по работе, не говоря уже о шестидесятипятилетней сторожевой собаке, которая патрулирует коридоры, как будто охрана. Бары в центре города должны нанять ее, чтобы вышвыривать людей, она такая чертовски грозная.
Я поднимаю брови.
Она поднимает свою.
Это битва воли, которую Шейле не выиграть. Я не собираюсь отступать.
Наконец…
— Ты придешь завтра, босс?
Моя голова качается туда и сюда, как в тумане.
— Наверное, нет. Я обедаю с Адамом. Посмотрим, как пойдут дела.
Шейла кивает.
— Он все еще встречается с той девушкой МакКларен. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем они благословят нас ребенком МакГинниса.
О боже. Начинается.
Если и есть что-то, что Шейла любит помимо сплетен, так это детей. И если есть что-то, что она любит больше, чем детей, так это то, что она подталкивает меня завести ребенка.
— Этот кое-кто, с кем у тебя планы на завтра любит детей?
Да.
— Разве большинство людей не любят детей?
Шейла пожимает костлявыми плечами.
— Только не я.
Это заставляет меня смеяться. Конечно, она не любит детей. Младенцев, да. Детей, нет.
— Значит, только малышей?
— Только малышей. — Она делает паузу. — Но только подержать их несколько минут, а потом отдать их обратно. Я не нянька.
Точно.
Я запомню это.
— Этот человек, с которым ты встречаешься завтра вечером, из офиса?
Я прищуриваю глаза. Ух ты, она действительно хороша в этом.
— Нет.
Дерьмо. Неужели я только что выдал тот факт, что завтра вечером встречаюсь с кем-то не с работы? Сложит ли она кусочки воедино и поймет, что это первое свидание?
Я кашляю.
Намек, намек, пора сматываться.
Мой телефон громко жужжит, и я использую возможность, чтобы отмахнуться от нее, подняв палец.