Варя ответила не сразу. Сначала проглотил ком в горле и откашлялась. Уж слишком глубоко затронул ее рассказ Морозова. Она увидела его с другой стороны. И в этот самый момент поняла, что полюбила его. Этого внешне строгого, серьезного мужчину, с ранимой душой и тягой к настоящему чувству. Она сделала большой глоток кофе, чтоб восстановить севший голос и честно ответила:
— Не поверишь, но сегодня на рассвете, когда меня разбудили соседские петухи, я решила, что это самое лучшее место на свете! Выглянула в окно и увидела такую красоту, что просто не смогла спать дальше. Спустилась вниз, погуляла по саду. И ты знаешь… ты прав… здесь и правда чувствуется какая-то особая атмосфера… — она заглянула в его глаза и поразилась, как жадно он слушает, даже слегка сбилась, но все-таки договорила, — спасибо тебе, что пригласил меня сюда и поделился кусочком чуда…
Он не ответил. Не смог или не захотел ничего говорить. Смотрел в ее глаза и наслаждался моментом единения душ. Он никогда прежде не приводил сюда женщин. Не хотел впускать в свое святилище посторонних, не встретив до этого момента достойную, свою. Да и слишком уж нелепо выглядели бы его пассии на фоне маленького старого домика. Гармоничнее они смотрелись в его огромной современной квартире и ночном клубе. А эта простая девушка с открытым взглядом зацепила его, напомнила о прошлом. Разбудив в нем того молодого паренька, который еще умел мечтать.
Вот он и решил кое-что проверить. Пригласить в свой Теремок, как он любовно называл дедов дом.
Проверил. Вписалась. И если раньше, сама мысль о присутствии здесь какой-то из бывших вызвала бы у него возмущение. Мол нет, не пущу, это мое, моя берлога! А вот Варька… воспринималась иначе, она ведь уже тоже его?
Их первая встреча была для него, как гром среди ясного нема. А ведь раньше он был очень циничен в отношении чувств. Не верил, в любовь, в единство душ. У деда с бабкой да, было. Но они ведь другое дело, жили в иное время. А сам он верил в хороший секс, ну возможно в будущем брак, дети наверное… Когда-нибудь потом. И вот на тебе, разменяв четвертый десяток вдруг встретил девчонку, заставившую замереть его сердце одним взглядом небесных очей.
Глава 6
Вдруг, совсем рядом, раздался детский голос:
— Дядя Годя! Дядя Годя! — они одновременно обернулись и увидели того самого соседского пацана, который помогал матери кормить скотинку. Паренек уселся верхом на забор, а на его розовощеком конопатом личике расплылась лучезарная улыбка.
— Здоров, сосед! — Гордей вскочил с места и в три прыжка оказался возле забора. Стащил пацана вниз и крепко сжал в объятиях. Всего на секунду. Но Варька заметила. И улыбнулась. «Ну да, мужики же не обнимаются!» Гордей опустил мальчика на ноги и пожал во-взрослому руку. Пацаненок ответил на рукопожатие с таким серьезным лицом, словно выполнял очень ответственное задание.
— Как ты там в своем городе, дядя Годя, а? — спросил он, скорчив важную рожицу.
— Ничего, сосед, крутимся! — с таким же выражением лица ответил Гордей, — а ты то здесь как?
— Хорошо! Еще одну коровку купили! А у бати новый трактор, ты зайди, погляди! Синий, колеса ого-го! — пацан поднял руки выше своего роста, показывая размер колес, — Я мамке помогал по хозяйству все лето! — затараторил он, — так она мне в городе рюкзак купила, как я и мечтал… — парнишка заулыбался, видимо позабыв, что надо быть серьезным и взрослым мужиком, — представляешь! С Человеком-Пауком!
— Ничего себе! — покачал головой Морозов, — обязательно забегу поглядеть на трактор и на твой рюкзак! Пойдем-ка я тебя познакомлю со своей гостей! — они подошли к девушке, — это Варвара-Краса Длинная Коса! — представил ее пареньку Морозов.
— Ого! Здрасти! — сказал пацан, — чего, настоящая что ли? Из сказки?
— Ага! — подтвердил хозяин и даже ни капельки не улыбнулся.
— Здравствуй, Никита! — сказала Варька и протянула мальчику руку, которую тот с благоговением пожал, чай не каждый день сказочных героев встречаешь, — а ты что, видел эту сказку?
— Видал! Я все сказки видал! Мне папка на видаке показывал! — похвастался пацан, — а ты откуда мое имя знаешь?
— И правда, Варвара, откуда? — шутливо приподняв бровь спросил Морозов.
— А я все знаю! — Варвара скорчила строгую мину, — забыли, кто мой отец?
— Ой! Да-а-а-а… — паренек даже ладошкой рот прикрыл, — точно…
Тут Варя с Морозовым не выдержали и дружно засмеялись.
— Прости, Никитка, мы пошутили, — Морозов обнял паренька за плечи, — это и правда Варя, но не из сказки, а из города, моя подруга! — и послал Варьке глазами звездочки, выделив слово «моя».
— А я вам и не поверил! — надулся парень, — царевны в спортивных костюмах не ходят! У них платья красивые!
— А у меня есть такое платье! — смеясь сказала Варька, — мы в институте пьесу ставили, я его целый месяц шила и каменьями расшивала!
— Да? — мальчик перестал хмуриться, — И шапка есть?
— Не шапка, а кокошник, — поправила девушка, — есть!
— Покажешь?
— Э-э-э… — Варька перевела взгляд на Морозова.
— Покажет-покажет! — закивал тот головой.
— Договорились! — пацан снова пожал девушке руку, сразу же потеряв к ней интерес, раз она не сказочная, то чего на нее время тратить?
— Дядя Годя! А можно в твоей машине посидеть? А? — и просительно поглядев на Гордея попросил пацан.
— Ладно! — согласился Морозов, — но только не долго, невежливо девушку оставлять одну!
— Да? — удивился Никитка.
— Конечно!
— Идите-идите! — сказала Варька, а я пока со стола приберу, — Никитка, хочешь оладушек? — паренек кивнул и цопнул с блюда оладий, целиком засунул в рот, схватил Морозова за руку и потащил к машине.
— Дядя Годя? — иронично спросила Варька Гордея минут через тридцать, когда он, отправив мальца к родителям, зашел наконец в дом.
— Ага, — улыбнулся тот, — он когда совсем маленьким был, не мог выговорить Гордей. Вот и приклеился ко мне этот Годя.
— А ты дружишь с его родителями? — поинтересовалась Варька, ей было интересно открывать для себя иного Морозова.
— Как дружу… По-соседски общаемся. Его мать — та самая конопатая Машка, по которой сохли все местные парни. Но она выбрала Петра Первого. Лет наверное уже пятнадцать живут счастливо.
— Петра Первого? — удивилась девушка.
— Ага, — повторил Морозов, — мужа ее в селе нарекли Петром Первым. Он здоровенный такой, — Гордей показал рукой выше себя, — но как на меня, ему больше подошло бы прозвище Медведь. Реально огромный мужик.
— Ты тоже огромный! — вырвалось у Варьки.
— Да ну! Ты Медведя не видела! — улыбнулся он, — Но… хотя смотря с кем сравнивать… — он подошел к девушке и привлек к себе, — если с гномиком вроде тебя… — и наклонившись, чмокнул Варьку в кончик носа.
Девушка закрыла глаза, растворившись в тепле его рук и подсознательно желая, чтоб он наконец ее поцеловал. Откинула голову назад, встала на цыпочки и слегка откинула голову назад. Но, вместо того, чтоб поцеловать девушку в губы, Гордей припал к шее. Невесомо, как прикосновение перышка, его губы пробежались вниз по нежной шейке, затем вверх, словно сомневаясь, целовать или нет, и наконец прижались к нежному местечку за ухом. У Варьки подогнулись коленки от чувственной ласки, но Гордей подхватил ее подмышки и посадил на кухонный стол, прижав к себе.
Он был неистово горячим. Руки, обнимавшие ее талию — твердыми, а губы — нежными. Легкими быстрыми поцелуями он ласкал белоснежную шейку, сначала с одной, затем с другой стороны. Варька застонала и вцепилась в его рубашку. Его губы поднялись выше, коснулись мочки ушка, жарко подышали в него. У Варьки даже мурашки побежали, так приятны были его прикосновения. Ей захотелось крикнуть: «Еще!», но в этот самый момент он отстранился.
— Пойдем на речку? — хрипло спросил он.