— А, вот ты! — он потряс несчастным айфоном, — а ну, включайся, сволочь!
— Что ты делаешь! — зашипела девушка, — ты разбудишь ребенка!
— Плевать я хотел! Вся моя жизнь коту под хвост пошла! — он тряс телефоном, жал на кнопку, бил по нему кулаком. И чудо произошло! Экран засветился.
— Ах, ты ж мой хороший, — сменил гнев на милость Морозов, — давай, давай!
«Он с ума сошел? Наверно слишком много выпил…»
Она быстро заплела косу, кое-как привела себя в порядок.
— Надо же! Работает! Спасибо тебе, Господи! — Гордей разблокировал телефон и принялся рыться в контактах, затем нажал кнопку вызова. Включил громкую связь. Послал Варе многообещающий взгляд.
Послышались гудки. Один, второй, третий…
— Алло! — раздался хриплый, но знакомый голос, — Гордюха, Слава Богу! Мы тут едва с ума не сошли! Как Алька? У вас все хорошо?
— Слушай меня внимательно, Назар! С Алей все хорошо, спит крепким сном! Но я звоню, чтоб ты кое-что мне сказал! Только правду! — медленно, выделяя каждое слово говорил Гордей.
— Ты о чем? — послышалось на той стороне провода, — случилось что?
— Ты был в моей квартире четырнадцатого февраля год назад?
— Э-э-э… — промямлили в телефоне. Варька даже дышать перестала.
— Правду говори, быстро! Или я твою чертову башку к х*** оторву! — гаркнул Гордей. Варька зажала рот руками. Он никогда раньше при ней не ругался. Девушка изумленно посмотрела на мужчину. Рот перекошен, глаза злые.
— Гордюха, ну ты чего? — говоривший закашлялся, а затем продолжил, — да был я кажется… вроде даже на Валентина… а что случилось-то?
— Кто дал ключи? — Гордей орал в телефон злым голосом, от которого хотелось убежать и спрятаться.
— Да не ори ты! — рыкнули на той стороне и вновь закашлялись, — мать дала…
— Я же запретил водить баб к себе домой! Что ж ты кобелина, вечно жизнь мне портишь! — в голосе появилось отчаяние.
— Гордей! Я был у тебя с Лолой! Никаких баб! Что орешь бл*** год прошел! Опомнился!
— Слушай, ты… И запомни… Никогда! Никогда больше не показывайся мне на глаза! Ты понял? — и отключил связь.
Гордей перевел взгляд на девушку, но она все еще не понимала.
— Н-но… это же был ты… — прошептала она.
Гордей оскалился, склонился над телефоном, что-то в нем ища. Спустя несколько минут, на протяжении которых Варька пыталась понять, что сейчас произошло, он наконец воскликнул:
— Вот! Смотри! — и протянул ей телефон. Со свадебной фотографией. На ней были запечатлены четверо. Жених, обнимающий невесту, Гордей, стоящий чуть в стороне и женщина в возрасте. Гордей с женихом были на одно лицо. Варька увеличила фотографию. Точно! Одно лицо. Близнецы…
Она ахнула и непонимающе уставилась на Гордея:
— Н-но… — в горле пересохло, словно она наглоталась пыли, — п-почему ты никогда не говорил? Брат-близнец…
***
— Варя-Варя, что же ты с нами сделала? — он, не ответив на ее вопрос, развернулся, подобрал упавшую бутылку с самогонкой, вернулся за стол, налил в ту же чашку из-под чаю и отхлебнул.
— Н-но… — Варе показалось, что возле нее взорвалась бомба. А это взорвалась ее жизнь. Второй раз за прошедший год… — н-но… как…
Обессилев, девушка опустилась прямо на пол рядом с диваном. Силы покинули ее. Понимание, что тогда произошло на самом деле, потрясло до глубины души. Как это принять? Как осознать? И… простить? Кого? Себя? Вся та боль… Была… какой? Лишней? Лживой? Не заслуженной? Какое слово подобрать?
«О, Боже мой, Горыныч, я же его отца лишила…»
И тут раздались выстрелы. За окном замигало от фейерверков. "Значит уже 12…"
Вся страна радовалась, праздновала Новый Год. А она сидит на полу в своей избушке и пытается не сойти с ума.
— О! Новый год! — ухмыльнулся Гордей, — поздравляю, тебя, Варвара! А можно я все-таки поем твоего оливье? Раз вся моя жизнь пошла к чертям, можно и отравиться! А ты сиди-сиди, не вставай…
Послышался звук открываемого холодильника, стук, грюк, видимо приборы искал, хлопая тумбочками. Через время послышался хруст.
— О-о-о…
— «Какая гадость, какая гадость, эта ваша заливная рыба…» — сказала Варька и поднялась с пола. Подошла к столу, села на второй табурет.
— Почему ты никогда не говорил про брата-близнеца? Почему? Как можно умолчать о таком важном?
Гордей не ответил. Столовой ложкой он зачерпывал оливье прямо из большой миски и тщательно жевал. Смотрел Варьке в глаза и жевал.
— А почему ты не влетела в кухню? Не устроила скандал? Не поцарапала лицо этой Лиле? А? Почему, Варя? Я не стою того, чтоб за меня побороться? Сразу бы и правда всплыла… Вблизи мы с Назаром не так сильно и похожи… — сказал он с обидой.
— Царапать лицо и устраивать скандалы — не мои методы, Гордей!
— А что твои методы? Соврать по мужа и спрятаться в халупе? — вновь гаркнул он, подавшись к ней через стол. Варька разозлилась.
— А ты сам лучше??? Что ты сделал, когда узнал про мужа? Ни-че-го! Разве ты нашел меня, поговорил? Набил ему морду? П-ф-ф! — и отвернулась.
— Да… ты… — от возмущения (или от самогоночки) Гордей лишился слов, — да я сначала решил, что с тобой что-то плохое случилось! — он поднялся на ноги, нависнув над ней глыбой, — ты не отвечала на смс, затем не отвечала на звонки! Когда я прилетел, так твой телефон вообще стал «вне зоны»! Я чуть не рехнулся от страха! Примчался к тебе прямо из аэропорта! Звонил, стучал! Затем вызвал полицию, требовал взломать дверь! Выскочила соседка и сказала, что видела, как ты красиво одетая уехала в такси! Менты пожали плечами и убрались. Я сел на твой коврик и стал ждать! Знаешь сколько я ждал? Я сутки просидел под твоими дверями! Но ты не вернулась! И, когда я уже вновь хотел вызвать полицию, пришло письмо от тебя… «Выхожу замуж, прости!» Да ты убила меня там, прямо под своими дверями!
Варька закрыла лицо руками. Он страдал… Ему тоже было больно. И в этом виновата она…
— Я уехал домой. Не помню, как добрался. Ничего не помню… Купил в магазине ящик водки и бухал… Долго… Заказывал себе домой пиццу и бухал… Пока не выпил весь ящик. Едва с работы не вылетел. Она меня тогда и спасла. Работал, как полоумный, ездил в командировки, домой почти не приезжал… Но потом, через месяц где-то, все-таки заехал в универ, а там мне подтвердили, да мол, замуж выскочила, отпросилась. Вот так, Варенька… Даже Кляуза твоя подтвердила. Встретила меня в коридоре и в красках расписала, как ты повстречала некого деревенского принца и уехала с ним, бросив универ. Вот я и сложил два плюс два… Ты же говорила, мечтаешь в деревне жить… А я… вечно в разъездах… Ты молодая, не дождалась…
— Какая еще Кляуза? — Варька убрала руки от лица.
— Да эта, Бабаева, подружка якобы…
— Она мне не подружка…
Повисла пауза.
— Я же тебя так любил, Варенька, так любил… Неужели ты не чувствовала? — сказал он горько.
— Я… чувствовала, наверное… — прошептала она, — но… я же своими глазами видела… я и подумать не могла… Брат-близнец… Вы же обычно дружные очень, живете одной жизнью на двоих…
— Нет! — Гордей вновь рухнул на бедный табуретик, — не наш случай! Раз у нас сегодня вечер откровений, то слушай!
— Что?
— Про братца моего… — он вновь отхлебнул из чашки, зажевал оливье и начала рассказ:- я старший, он младший, у нас разница тридцать минут. Он маленький родился, мать рассказывала, слабенький, возились с ним долго. А я ничего, крепыш… В сад ходил сам, Назар постоянно болел. Вот и нянчились с ним все постоянно… Вынянчили… В деревню к деду лет до 8 наверное, а может и дольше, отправляли меня одного, а Назарчика по курортам да санаториям возили… А когда умер отец, так мать вообще всю жизнь ему посвятила. Как курица с ними носилась, кудахтала.
Вот он и привык, что все обожают только его. А когда приехал в деревню к деду, увидел, что дед постоянно со мной, приревновал. Захотел доказать деду, что он лучше. Как-то раз, поехали мы с ним на лодке на рыбалку. Так он нарочно перевернул лодку, хотя знал, что я плаваю плохо. А сам он плавал хорошо, на курортах с инструкторами учился. Я бы утонул тогда… если бы не дед… он пришел проверить, хорошо ли у нас все и вытащил меня…