— О, Боже! Он хотел тебя… убить? — опешила девушка.
— Думаю нет, он же ребенком был тогда, просто совершил глупый поступок, не подумав о последствиях. Но дед прогнал его! Мать вступилась, не поверила! Дед прогнал и ее.
— Ужас какой…
— С тех пор я не захожу в воду… Позор взрослого мужчины, но пока что я так и не перерос этот страх…
Варька положила ему ладошку на руку и сжала пальцы участливо.
— И что дальше?
— Ничего особенного… С того дня наши отношения испортились, мы едва выносили друг друга. Мать страдала от этого. Поэтому, когда вырос, я старался не показывать своего отношения, избегал всяческих встреч, домой приходил лишь ночевать. Учился и работал.
— А… брат?
— А он у нас человек творческий… скульптуры лепит, картины рисует… Богема… Женщин у него всегда тьма была, а денег ноль. Не знаю, на сколько его картины хороши, но если он что-то и зарабатывал, то быстро все просаживал. Даже на квартиру свою не скопил. Так и жил у матери. Однажды у нас произошел серьезный разговор. Он покаялся. Даже всплакнул, сказал, что раскаивается в том детском поступке, что с того времени мучился и страдал. Просил дать ему шанс. Я решил сделать над собой усилие, попытался простить… Хотя бы ради матери… Мы стали общаться… Но потом оказалось, что тот цирк был наигранным. Ему деньги были мои нужны и квартира. Чтоб баб было куда приводить, пока меня нет в городе. К матери в квартиру ведь не приведешь… А у меня и квартира новая, да закуски всякой полно в холодильнике… Я долгое время не замечал. Он, гаденыш, всегда точно рассчитывал когда я приеду и после себя тщательно убирал. Но вот однажды приезжаю я домой раньше времени и что вижу? У меня дома вечеринка! Пьяные, полуголые дамы на моих диванах. В моей спальне тра… прости, какие-то, мать их, люди искусства! — он вздохнул, — Короче, выставил я их всех! Сменил замки и даже мебель! Брату велел не показываться. Не виделись мы довольно долго. Благо столица большая, а круги общения у нас разные. Мать рассказывала, что он бросил пить, стал серьезнее и все такое. Затем он меня на свадьбу пригласил. Ну что ж, я приехал. Невеста его мне не понравилась, но кажется она позитивно на него повлияла… а может быть отец ее, он местный олигарх какой-то. Видимо держит зятя в узде. С женой они живут здесь, недалеко. Километрах в тридцати. Тесть им домину с участком подарил… Мать к ним переехала, с внучкой помогает.
— А… как же ты? Как оказался здесь, с девочкой?
— Мать приболела, желудок у нее. Отправил ее в санаторий, на воды. А она и меня уговорила приехать. Мол работал весь год, без отдыха, приезжай воздухом хоть лесным подышишь. Я ехал к ней, а по пути заехал к этим, — он махнул куда-то головой, — ребенку подарок отдать, а они гриппом заболели, все, поголовно. И Назар и жена его, вечно забываю как ее там… и даже няня! Вот и попросили они меня отвезти ребенка к бабушке хоть на пару дней. Как тут откажешься?
— Но… она же кормит грудью! — воскликнула Варька и в страхе осеклась, но Гордей ничего не заметил и продолжал:
— Не знаю я, чем там она кормит… Дали мне рюкзак, сказали в нем еда и одежда. Они мол отлежатся пару дней и заберут!
— Теперь понятно, почему ребенок у тебя плакал… Ты так неуклюже ее держал, словно в первый раз.
— Так и правда в первый раз. Я в общем-то с детьми дела не имел и не горю желанием иметь… — у Варьки опять кольнуло в сердце.
— М-да… невероятная история… А о какой… девке они тогда разговаривали? Я по ошибке подумала, что обо мне…
— Откуда я знаю, у брата всегда их было много… фотомодели, натурщицы, тусовщицы…
***
— Я… так ошиблась… но… я страдала, — выдавила она из себя, — мне так плохо было, казалось… я умру от этой боли, — Гордей поднял на нее глаза, а она заставила себя продолжить. Она должна ему исповедь взамен на его, — я слышала, как ты звонил, а потом тарабанил в дверь… Но… я не могла тебя видеть… — она вновь заплакала. Сегодня слезы лились из ее глаз почти не переставая, — не поверишь, стоило увидеть хоть какую-то вещь, связанную с тобой, меня… рвало…
— Черт… — проговорил он.
— Я провела в кровати несколько дней, не ела, не пила, выключила свет… — она вытерла слезы, — столько боли и все… зря, по ошибке, без причины… как же жить теперь с этим…
Он не ответил. Сейчас, когда столько всего сказали друг другу, силы словно покинули их. Каждый задумался о своем.
И тут раздался стук в дверь.
— Дед Мороз пришел, открывайте! — пробасил Васька.
— О, дорогу расчистили, — расстроилась Варька и пошла открывать дверь.
Румяный брат ввалился в дом. В костюме Деда Мороза. По росту он не уступал Гордею, но в плечах был по-уже. Выбил снег и пробасил дальше:
— С Новым Годом поздравляю, счастья, радости желаю!
— Привет, Васечка! — Варька обняла брата и чмокнула в щеку, — спасибо и тебя с Новым Годом! А что, расчистили…
— Варя, а Вася, это кто? — хмурым тоном спросил Гордей, незаметно как оказавшийся рядом. Варька удивленно обернулась.
— Василий, очень приятно! — Васька снял белую варежку и протянул Гордею руку, сделав вид, что не замечает нелепый вид мужика, — владелец этого санатория и по совместительству Дед Мороз! — он весело хихикнул, не заметив настрой мужчины. Гордей посмотрел на протянутую ладонь. Медленно протянул свою, покосившись взглядом на Варьку и процедил:
— Гордей!
— Как, и Вы тоже? — удивился Васька. Варька побелела, как мел. Хотела вмешаться, что-то сказать, но слова застряли в горле.
— А кто еще?
— Вася — мой брат! — вставила наконец она, и добавила, — родной…
— О! — у Гордея даже лицо просветлело, — очень рад!
— Взаимно! Вы уж извините, что так долго! — засуетился Васька, — но дорога уже расчищена. Ваш автомобиль мы нашли, путь, так сказать свободен! — а потом спросил: — а мы не знакомы?
— Спасибо! — Гордей снова потряс его руку, не расслышав вопрос, — сколько я должен?
— Ничего не должны, это моя работа! — ответил Васька, — если хотите, можете взять вещи из машины, подвезу к гостинице. А то вы, — он махнул головой на стол, — вижу уже отметили Новый год… за руль нельзя…
— Да! Спасибо, было бы замечательно, — Гордей оглянулся в поисках своей одежды, — сплавлю ребенка и буду свободен!
Васька вопросительно посмотрел на Варьку, но та лишь плечами пожала. Гордей пошел в ванную и вышел оттуда уже в брюках и рубашке.
— Спасибо за плед, — он улыбнулся Варьке, — в жизни не забуду сегодняшний день!
«Я тоже, — грустно подумала Варька, — ну вот он и уходит… как я и хотела»
— Носочки могу оставить себе? Ботинок-то я потерял.
Варька кивнула головой и отвернулась.
— Пока ребенка одену… — она подошла к дивану и, стараясь не разбудить, принялась натягивать теплый комбинезон и шапочку. Алька открыла глаза, а затем вновь закрыла, — вот, держите…
— А вы чего такие грустные? — Дед Мороз не понимающе переводил взгляд с одного на другого. Он видел, что атмосфера накалена, но никак не мог понять почему.
— Спасибо, Варя, — сказал Гордей, неловко принимая ребенка из ее рук, — мы не договорили… я могу вернуться и…
— Хорошо, приходите завтра, — промямлила она, косясь на Ваську. «Только бы не понял!»
Они ушли. Варька заперла дверь. Опустилась на диван и вновь разревелась. От отчаяния, от того, что ничего не изменишь… От облегчения, что он не предавал ее и от не понимания, как жить дальше… Плакала и плакала, пока поток слез наконец не иссяк. И тут услышала, как заплакал Горыныч. Она захохотала сквозь слезы и пошла к сыну: