После моих похвальных слов глаза Бобова засияли, и на лице изобразилась довольная и широкая улыбка.
— Я не думал преодолеть этот забор, но прикидывал для интереса в уме, — ответил весело Бобов. — Это у меня привычка такая выработалась.
— Вот и отлично! — подхватил я, смотря на довольного опера. — В таком случае, Николай Никифорович, у меня к тебе есть одно очень интересное, полезное тебе занятие или, можно сказать, предложение: сможешь ли ты покорить данный забор без всяких там приспособлений альпинизма? Хотя этот забор не Кавказ, но всё же? Заметь, мы готовы оказывать серьёзную поддержку тебе! Ну, как?
— Я готов выполнить твою просьбу, товарищ следователь, но какую цель при этом ты преследуешь? Могу ли узнать? Если это пойдёт в пользу нашего общего дела…
— Есть в этом смысл, товарищ опер, есть! — поспешил я убедить Бобова, чтобы он не передумал выполнить задуманное мною. — В случае удачного покорения вершины данного забора перед твоим взором откроется часть заводской территории, и ты с высоты, пусть это будет не вершина Кавказа, должен заметить следы людских ног на снегу в пределах этого забора, а в худшем случае — разбросанные, похищенные вещи из мастерской. Довод мой достаточен, чтобы покорить забор, Николай Никифорович? — Я не успел договорить свою мысль до конца, как Бобов, быстро работая одновременно руками и ногами, в считанные секунды оказался на вершине забора. И с высоты двухметрового забора, окинув своим взором территорию завода, крикнул с восторгом:
— Вокруг, товарищ следователь, сколько могу обозреть, простирается белое снежное море! На поверхности моря не видны ни следы крушения корабля, ни следы людей, ни следы похищенных вещей! Можно теперь покинуть высоту?
Я с упавшим настроением безучастно бросил:
— Покидай высоту, раз она без пользы. Работа есть на земле. — Когда Бобов опустился на землю, я сказал ему, — с высоты смотреть на землю хорошо, прекрасно, но не всё можно рассмотреть с высоты. У нас ведь не орлиные глаза, и по этой причине мы должны обследовать всю эту местность, находясь ближе к земле. И по сему обойдём забор через проходную завода и вернёмся к этому месту, только уже с той стороны. Анатолий Борисович, — обратился я к кинологу, который находился возле своей собаки, — как обстоят дела? Нашлись следы? — Правда, пока я был занят с Бобовым, не видел, проверял след Бакланов или нет.
— Нет, Рудольф Васильевич, не нашлись. Лада не хочет отсюда уходить. Даже не пытается взять след.
Я разочарованно посмотрел на Бакланова и безо всякого интереса проговорил:
— Хорошо! На нет и суда нет! Можешь быть свободным. Возвращайся в отдел. Ат ы, Николай Иванович, — сказал я участковому, — посети ночного сторожа Журова. Проверь всё, что нас интересует. Подробно допроси. Особо нажимай, где похищенные вещи? Как закончишь работать со сторожем, возвращайся в отдел и поможешь Валентине Петровне. Примерно в два часа дня все должны быть у эксперта. Есть вопросы? Нет. Тогда действуйте!
— Слышь, Николай, — обратился я к Бобову, когда мы миновали мемориал погибшим металлургам и направились к главной проходной завода, — как ты думаешь, охрана завода справно несёт свою службу на проходной?
— Они для того несут службу на проходной, чтобы честно нести службу. На мой взгляд, придраться будет не к чему. Всё, как положено: «Пропуск! Куда идёте?» — безо всякого интереса к моему вопросу ответил Бобов. Как я понял из его ответа, Бобов, видимо, потерял всякий интерес к делу.
— Вон, смотри, как прошли те двое, что были впереди нас, заметил? — спросил я скисшего опера.
— Заметил. Как всегда: «Пропуск, куда идёте?»
— А я вот заметил совсем иное: их охрана даже не остановила, не говоря уже о пропусках. Они вошли в проходную и прямиком, не останавливаясь, прошли её и вышли. Ни один из них даже не полез в карман за пропуском.
— Ну и что из того? Охранник, может, хорошо их знает в лицо и знает, где они работают.
— Может, и так. Посмотрим, как нас будут пропускать.
Мы подошли к проходной, зашли в неё. Охранник пенсионного возраста, увидев Бобова в милицейской форме, отдал честь и пропустил нас. Не пытался даже потребовать документов. Не спросил, куда мы идём, зачем? Допустим, Бобов был в милицейской форме. Я-то был в гражданской одежде.
— Убедился, как работает служба охраны завода? Красота! Заходи кому не лень, грабь, тащи, никому нет дела. Потому заваливают отдел телефонными звонками и письменными заявлениями о кражах. То-то пропало, то-то украли…
Завод жил своей жизнью: гудели моторы работающих машин, двигались по рельсам тепловозы, тащили за собой вагоны с грузом и без, порожняком. Лязгал, скрипел, пищал в цехах металл, скрипели, двигались краны разного калибра, сверкали там, тут дуги электрогазосварок, пели, жужжали пилы, режущие металл. Пар, дым, пламя мартеновских печей, шум, стук повсюду, сновали туда-сюда люди — кто в рабочих спецовках, кто в обычных одеждах. Куда-то спешили, торопились, каждый занят своим делом, и никому не было дел до нас, до двух человек: одного — в гражданской одежде, другого — в милицейской форме, идущих по территории завода. Пока мы шли к предполагаемому месту, никто не встретился на нашем пути.