— Чего так, дружок выгнал, что ли, раз ты сюда от него пришёл? — с явной усмешкой, но уже без грозного тона спросил Бобов.
Ткачук не сразу ответил на вопрос Бобова. По-видимому, понял, что грозный Бобов смягчился, угроза миновала, осмелев, сделал глоток вина из бутылки и, направив руку с бутылкой в нашу сторону, проговорил:
— Виной тому, что я оказался здесь, вот эта бутылка, а не дружок. Чтобы они там покочевряжились… — и тут же он осёкся, заметив, что Иванченко сделал в его сторону движение. Убедившись, что Иванченко не собирается его трогать, сделал короткую паузу, чтобы глотнуть вина из бутылки. Сделав глоток, продолжил:
— Днём я на заводе помогал разгружать цемент. Попросили. Да и сам собирался найти работу, чтобы заработать денег на еду и сигареты. За работу заплатили деньгами. Хоть небольшие деньги, но всё же деньги.
Очень они пригодились к празднику. Купил три бутылки вина, сигарет, закуску и пошёл к Гнилорыбову домой. Адрес я вам уже представил. Две бутылки и закуску поставил на стол, третью бутылку спрятал во дворе, на аварийный случай. Сели за стол. Но тут у меня живот настойчиво потребовал в туалет. Пока находился в туалете, Гнилорыбов с дружками оприходовали моё вино, и мне ничего не досталось. Я затеял ссору с ними. В конце ссоры мы задрались. Драка кончилась тем, что я плюнул на них и ушёл. Прихватил с собой спрятанную бутылку, и вот я тут. Чтобы они там… — но, посмотрев на Иванченко, смолк.
— Да-a, весёленькая и богатая приключениями у вас жизнь. Не соскучишься, — вслух произнёс я и задал Ткачуку вопрос, — ты тут ночуешь один или бывает кто с тобой? Постарайся проявить честность и правдивость, хорошо?
— Какой смысл мне врать, гражданин начальник. Вы всё равно докопаетесь до истины. Ночую один. Бомжей тут не видел. Может, они это место не знают. Бомжи, в основном, ночуют там, где бывают люди. Среди людей легче затеряться. Сюда далеко, и людей тут почти нет.
— Скажи-ка ты мне, Ткачук, ты дружков Гнилорыбова всех знаешь? Сколько их было?
— Их было трое. Четвёртый Гнилорыбов. Я их знаю больше по кличкам: одного — по кличке Кот, звать его Витя; второго — Корноух, звать тоже Витя; третьего — просто Лохматый.
— Тебе, Николай Никифорович, известны эти люди? — спросил я у Бобова. — В чёрных списках твоих они есть?
— Знаю, и в списках они у меня числятся. Оба Вити не работают. Занимаются мелкими кражами. У кого курицу украдут, у кого ведро картошки выкопают…
— Не пытались привлечь их?
— Пытались, только толку никакого. Сами потерпевшие не хотят. Прибегают в милицию жаловаться, что у них украли то или другое. Возмущаются, шумят, а попросишь написать заявление, не хотят. Отказываются. Сразу же жалость у них появляется к этим ворам. Вот и получается карусель. Этим воришки пользуются и чувствуют себя вольготно.
— Говоришь, мелкие воришки? Как ты думаешь, Николай, не могли ли эти Витюши, Лохматые, Серые замахнуться на нашу кражу?
У Бобова на лице изобразилось насмешливое выражение.
— Рудольф Васильевич, на подобную кражу, на мой взгляд, ума у них не хватит, — категорично заявил Бобов.
— И второе: куда бы они дели похищенный товар? Товар же этот — ворованный — куда-то надо девать, сплавлять. Нет, нет, не их дело. Вот они по мелочам — мастаки. Украл, тут же его оприходовал. Могут обчистить какой-либо ларёк, где есть вино, продукты. На такое преступление? Нет! Я могу за них ручаться.
— Знаешь, Николай, как говорит народ: «Доверяй, но и проверяй!»
— Так и мы поступим, Рудольф, — решительно ответил Николай. — Ну что, дорогой Ткачук, хорошо тебе тут было? Наслаждался жизнью на свободе, но в дальнейшем придётся тебе ночевать и жить в улучшенных условиях, то есть в камере предварительного задержания. Собирайся! Сначала поведёшь нас к своим дружкам. Посмотрим, как они провели праздник. Пошли!
Мы ушли, а дежурить остались Иванченко и Бакланов.
— По вашему мнению, и ваша проверка подтвердила, как я понял из доклада Бобова о проделанной работе за эти два дня, Ткачук и его дружки к ночной краже из мастерской не имеют никакого отношения. Нет ни улик, ни доказательств. Короче, они отпадают, — подвёл своё заключение начальник отдела Пашков. Полковник неожиданно замолк. В его кабинете установилась пугающая тишина. Мы все свои взоры обратили на полковника, ожидая разгона. Два дня и две ночи упорного труда, а результат — ноль. Никакой зацепки.
Молчание продолжалось несколько минут. Пашков барабанил пальцами по столу и о чём-то крепко думал. После продолжительной паузы полковник перестал барабанить и, неожиданно обратив свой взор в мою сторону, спросил: