Бакланов принял вполне серьёзный, как бы решительный вид и громко отрапортовал:
— Да, Рудольф Васильевич! Указывайте, с чего начать? Тут же приступим к выполнению задания и не подведём!
В душе я ухмыльнулся, видя, как кинолог старается изо всех сил держаться стойко на ногах. «Дёрнется случайно собака — вряд ли устоит».
— Раз ты готов к выполнению задания, тогда слушай. Задание очень серьёзное и ответственное. Отнесись к нему, пожалуйста, должным образом. Не подкачай. Хорошо?
— Можете не сомневаться, Рудольф Васильевич! Не подведу! Всё сделаю по совести и с усердием.
— Отлично, Анатолий Борисович! Я не сомневаюсь в твоей добросовестности. На тыльной стороне мастерской от окна идут следы. Залазить внутрь здания через окно пока не советую. Следы на снегу свежие. Иди за мной, покажу.
Я пошёл первым, а за мной последовал Бакланов со своей собакой.
— Следы идут от окна в сторону речки. Начинай от окна и продолжай дальше, сколько будет возможно. Подходи к делу творчески, прояви настойчивость! Ты наша надежда! В помощь я тебе дам участкового Иванченко. Действуй!
Оставив Бакланова возле следов, я вернулся назад, к входным дверям мастерской, и обратился к участковому Иванченко: — Николай Иванович, ты послал кого-нибудь за заведующей мастерской?
Участковый Иванченко, услышав мой вопрос, перестал пританцовывать и обратил свой взор на меня.
«Видать, замёрзли ноги? — мысленно отметил я, глядя на него. — Ничего, скоро ему будет жарко. Лишь бы собака вышла на след».
— Да. Мой внештатный Дёмкин должен быть уже у неё.
«Молодец, Николай Иванович!» — мысленно похвалил я участкового за оперативность и догадливость, а вслух сказал:
— Хорошо. Николай Иванович, а теперь ты присоединись к Бакланову. Будешь помогать ему. Мы тут сами разберёмся.
Когда ушёл участковый, я обратился к Бобову:
— Николай Никифорович, если память меня не подводит, несколько месяцев тому назад эту мастерскую пытались ограбить, или все же было ограбление? Такие слухи доходили до меня. Можешь мне ответить конкретно, ограбили тогда мастерскую или нет?
Я пристально и требовательно посмотрел на него.
Бобов как-то странно, недружелюбно взглянул на меня и, приняв равнодушный и безразличный вид, невнятно буркнул:
— Имело место. — Тут же отвернулся в сторону моста через реку Гнилуша и устремил свой взгляд на голубей, сидящих на крыше здания профтехучилища.
— Не понял? Я спросил у тебя, была кража или нет?
— Ну, была… — продолжая смотреть на голубей, вяло произнёс он.
— Кто выезжал на эту кражу?
— Я и участковый Иванченко.
— Слушай, Николай Никифорович, что-то ты темнишь. Ты можешь мне рассказать подробнее об этой краже? Почему следователь не участвовал в осмотре места происшествия?
Мой серьёзный и требовательный тон, видимо, подействовал на него. Он, не спеша повернувшись ко мне, вяло, как-то туманно, неубедительно пробормотал:
— Пустяки. Ничего существенного. Пустая трата времени.
— Николай Никифорович, что-то я тебя не пойму. Всё как-то несерьёзно, неопределённо у тебя: «Ничего существенного. Пустая трата времени». Что это за ответ? Скажи конкретно, материал по факту кражи собирали вы? И где он сейчас?
— Вероятно, в архиве, — промямлил полуживым голосом Бобов.
Поняв, что Бобов что-то недоговаривает или не хочет сейчас вспоминать, я решил по возвращении в отдел поискать этот материал и изучить. «Мне кажется, что-то тут не совсем чисто».
— Николай Никифорович, пока появится заведующая, ты пойди в кафе «Металлург», поговори со сторож ем. После, как поговоришь со сторожем, сходи на проходную завода. Расспроси у ночного дежурного, не проходили ли ночью через проходную подозрительные лица. Ты понимаешь, о чём я?
— Конечно. Я ведь не стажёр в таких делах. Сделаю всё, как надо!
— Хорошо! Мы с Валентиной Петровной будем ждать заведующую.
Мороз усилился. Перестал идти снег. От холода у меня стали мёрзнуть ноги, и волей-неволей я стал слегка пританцовывать. Не послушал жену. Она ведь предлагала обуть сапоги. Как бы пригодились сейчас тёплые сапоги! Я мельком взглянул на Глухову, чтобы узнать, как она себя чувствует. Мороз, по-видимому, тоже начал доставать и её. Ноги не стоят на месте. Постепенно начинают выбивать чечётку. Чтобы как-то нарушить образовавшуюся немую обстановку, слегка дрожащим от холода голосом я произнёс:
— Музыки вроде бы возле нас нету, а ноги почему-то выбивают чечётку. Ты не замечаешь, Валентина Петровна?
Валентина Петровна как будто не услышала моего голоса, и не последовало никакого ответа. Я изумлённо уставился на неё. Только через определённый промежуток времени послышался её дрожащий от холода голос: