Алексей Ханыкин
Новогодний ужас. Ночь
Пустые улицы ночь окутывала стремительно. Там, где совсем недавно на снегу играло солнце, теперь бегают лишь маленькие огни разных цветов, появляясь и исчезая, всего на секунду, чтобы после вновь родиться на секунду маленьким светом на белом ковре.
Иногда, от желтого света фонарных столбов отбегали во мрак четвероногие тени бездомных собак. Чутье вело их к местам, где, возможно, кто-то из жалости или глупости выкинет кость на трапезу голодного зверя. Бросаться на людей сейчас опасно – кто-то начнет праздновать раньше срока и в пьяном угаре, не сдерживаясь, кинется давить силой немощное животное, показать остальным, какой он герой. Человек сам по себе опасное создание творца.
Но иногда даже венец творения, гений разума и плоти может стать жертвой.
Антон медленно перебирал ногами по нечищеной дороге, наблюдая, как его соседи уже готовятся к празднику. Через пару часов заиграет гимн, польется шампанское и по округе разнесутся крики счастья. Он был больше чем уверен, что все будет ровно так. И, приоткрыв окно, он будет слушать эти крики, наблюдать из дома на запускаемый соседями фейерверк и, став немой частью новогодней какофонии, тоже почувствует это праздничное настроение. Но это случится не сейчас. Пока что он просто наслаждается тихой зимней ночью, холодным воздухом, что приятно покалывает грудь при вдохе и превращается в белый, как снег, пар при выдохе. Когда ты один, начинаешь замечать интересное в совершенно привычных вещах.
Поток мыслей сбил резкий лай собаки откуда-то из темноты. Наверное, соседи выпустили, и та, через забор теперь лает на всё, что движется рядом. Или просто бездомный пес с побитым боком боится вновь получить удар тяжелого сапога, а потому заранее предупреждает человека, мол, «держись подальше, я тебе больше не доверяю».
Пока Антон старался возобновить бессознательное наслаждение предновогодней ночью, он остановился, разглядывая звезды. Из всех созвездий, он знал лишь медведицу, большую или малую неважно, главное найти ковш на огромной черной карте.
Х-Р-Р-У-С-Т
Собачий лай быстро прекратился. На секунду его прервал резкий хруст снега, словно что-то тяжелое легло на снег, и пес этого испугался. Антону чудилось, что собака всё еще стоит где-то в темноте, за небольшим деревянным забором и, сжимаясь от страха, ищет источник хруста.
Парень обернулся. Он больше не чувствовал себя в приятном одиночестве. Словно кто-то стоит неподалеку, где-то, где его нельзя увидеть. Стоит и смотрит. Стоит и ждет, потому что случайно раскрыл себя предательским хрустом снега.
Фонарь отключился.
«Такое случается. Как говорится, устал, так что нужно подождать, пока не остынет и не включится вновь. Темнота друг молодежи», – утешал себя Антон.
Но сейчас ему не хотелось быть в темноте. Не хотелось разделять темноту с кем-то, кто был вне поля зрения. Не сразу Антон понял, что гирлянды тоже не горели, даже свет в окнах погас. Словно весь свет вмиг пропал, а с ним пропали и звуки. Он стоял в полной темноте, не в силах разглядеть собственный нос, не в силах услышать даже свое дыхание. Густая тьма проникала в ноздри, в уши, заполняя пространство. С ней нахлынул страх. Казалось, что Антон сходит с ума. Он открыл рот, чтобы издать хоть какой-то звук, но вместо слова получился невнятный хрип. Маленькое облачко пара, казалось, вылетело из рта, но даже его Антон не смог увидеть.
«Сколько я так стою? Что происходит? Что делать?» Мысли один за другим нахлынули, и с каждым новым вопросом паника окутывала в свои объятия сильнее и сильнее.
«Раз. Два. Три. Четыре…»
ХРУСТ!
«…пять. Шесть. Семь…»
ХРУСТ!
«…восемь, девять…»
ХРУСТ!
«…десять…»
ХРУСТ!
«…одиннадцатьдвенадцатьтринадцать…»
ХРУСТ! – совсем рядом, казалось, ближе, чем вытянутая рука. Антон закрыл глаза, открыл, но по-прежнему ничего не видел. Густую пустоту прямо перед его лицом развеяло нечто такое же черное, как всё вокруг. Антон зажмурился.
Через секунду он лежал на кровати, утопая в холодном поту. В комнату пробивался свет полной луны, разгоняя ночную тьму. Могильный холод окутывал тело, и Антон еще сильнее закутался в одеяло. Тишина не отступала, и казалось, что в этой тишине прячется что-то ужасное.
По черной комнате дыхание разносилось громким эхом, и потому, каждый раз на вдохе Антон невольно задерживал дыхание, стараясь лишний раз не нарушить тишину. Ему казалось, что он не больше, чем ребенок, испугавшийся кошмара. Настоящего кошмара.
Не помня, как вновь окунулся в сон, Антон проснулся засветло. Больше его не окутывал страх, а холод, пожирающий тело ночью, растворился без следа. Парень взглянул в окно. По улице бегали дети, катая друг друга на санках, а за ними, высунув язык, гонялась дворняга, периодически напоминая о себе негромким лаем.