Ярослав обнаружил себя лежащим на голой земле. Было видно лапы сосен и небо, выглядывающее сквозь них.
– Небо.
– Вроде и видишь его каждодневно, а замечаешь только так. Вот так вот лёжа, утопая в нём.
– Действительно холодно.
– Да.
– Где это я?
– Не знаю. Падали мы.
– А вдруг я того?
Слава ощупал себя.
– Да нее. Живой вроде.
– И всё-таки где я?
– Надо бы оглядеться.
– Ладно. Подъём!
Ярослав поднялся. Вокруг стеной стоял хвойный лес.
– Темновато.
– И снега нет.
– Всё же очень холодно.
– Так, понятно. Костюм порвался.
В самом деле, некогда стильный с иголочки костюм изошёл клочьями и теперь, убитый висел лохмотьями. Слава заметил поваленное дерево, лежавшее шагах в двадцати и пошатываясь подошёл к нему.
– Интересно, как же я уцелел.
– Ремень-то на этом Икаре остался.
– Не этот вопрос перед нами сейчас стоит.
– Ладно. В свете последних событий будем считать, что это обыкновенное чудо.
– Тут вопрос поважнее. Куда дальше?
– Смотрите-ка, там ещё одно.
И Ярослав пошел к другому дереву, поверженному наземь, а когда дошел до него, то увидел следующее и стал так продвигаться вперёд. Лес стал заметно редеть. По большей части от числа разрушений. Слава шёл и видел все больше следов колоссального буйства: обгорелая земля, испепелённые кустарники, вырванные с корнем или гладко срезанные деревья. Земля кое-где вздымалась, словно её пнул великан. Вечерело. Поднялся туман. Сперва бледный, едва заметный, а затем густой, насыщенный. Ярослав всё шёл. Вскоре он набрёл на тропку из выжженных следов. Это были чёрные человеческие следы на помертвевшей траве. Слава двинулся по ней. Отпечатки хаоса исчезли с ландшафта. Теперь сосны и ели угрюмо сторонились Ярослава и смотрели дико, по шакальи. Спустя ещё минуты три он вышел к пересохшему руслу реки. Над ней туман был особенно густ. То там, то тут вдоль берега из него выступали глыбы камня. На дне виднелся силуэт человека. Он играл на дудочке. Одинокий, но уверенный мотив был слышим сквозь белёсую гущу. Ярослав подошёл поближе. Музыка прекратилась. Это был Константин Афанасьевич.
– Ага. Нет у бренного истинного счастья.
– Судя по вашей музыке, нет его как раз у вечного. Это была Она?
– Какая разница! … Да … Она.
– Вы не пытались поговорить?
Кощей не ответил. Он снова приложил инструмент к губам, и маленьким маяком в тумане загорелась музыка. Пока длилось звучание, Ярослав разглядел длинную царапину на земле, упирающуюся в покосившийся валун. Из камня виднелась рукоять меча.
– Меч. – думал Слава, – Было что-то в сказках про него.
–Меч в камне?
– Нет, меч-кладенец. Таким, помнится, что угодно разрубить можно.
– Он, наверно.
– Понятно теперь откуда такие ровные срезы на деревьях.
Мелодия завершилась.
– Не положено смерти с бессмертием встречаться. И не будет. Ты думаешь, что попал в сказку? Ты ошибаешься. Ты не встретишь здесь ни Добрыню Никитича, ни Ивана царевича, на Василисы прекрасной. Знаешь, почему? Потому, что век человеческий короток.
Мысли в голове у Ярослава засуетились. На мгновенье он представил себя сидящим за партой в классе в окружении бубнящих что-то друг другу людей.
– Неужели …
– Что и требовалось …
– Это непр…
– На самом д…
– Отвечу так, что …
– …важное…
– Несогласен …
– Тихо!
Слава сосредоточился, и класс пропал.