Василий занес чемодан и два узла в дом, разделся и, поднявшись на второй этаж, с улыбкой и гордостью смотрел, как дети показывали Марьяне дом. «Не ошибся я с выбором», — думал он, наблюдая, как новая хозяйка нахваливает да удивляется всему вокруг.
Сцена 4
— Василий, а почему девочка в школу не ходит? — накрывая на стол к завтраку, между делом спросила Марьяна.
— Школа в соседней деревне, а то ты не знаешь? Начальную программу и дома можно осваивать. — Василий торопился на работу. — Я раньше сам ее учил, а теперь ты будешь.
Марьяна тепло проводила мужа, закрыла за ним дверь и обернулась на шум.
— Встала, лежебока? — Нахмурившись, она наблюдала, как девочка с братом спускаются по лестнице. — Забот полон дом, а она вылеживается! — Она подошла к детям и двумя пальцами дернула девочку за косу. — Марш на кухню, чучело, обед надо готовить. И не вздумайте мне реветь! — наклонившись, прошипела она им в лицо.
Галинка опустила глаза, покрепче прижала к себе Митюшу:
— Не плачь, все хорошо, я рядом. — Погладила по голове уткнувшегося в нее лицом братца и повела его на кухню.
— Учить ее еще. Придумал тоже! — Марьяна потянулась. — Ох, хорошо! — и легко взбежала по лестнице на второй этаж.
Так и повелось у них. Девочка, как и прежде, все по дому делает, убирает, стирает, только теперь Марьяна все добрые слова да похвалу Василия сама получает. Митюша от сестры — ни на шаг: пока она на кухне, он под столом тихо играет. Что Галинка приготовит, то мачеха за свою стряпню выдает, в тарелку накладывает, подает мужу, он есть да нахваливает.
Брата запугивает, что сестру из дома выгонит, сестру потерей брата пугает, а обоих пугает благополучием батюшки. Дети молчат, слова лишнего не скажут.
Ночью Марьяна жалуется Василию на детей: не слушаются, доводят ее, старшая совсем от рук отбилась, учиться не хочет, ленится. Сладким шепотом торопит его со свадьбой. Лесничий вздыхает, за ласками бабьими мысль теряет, во всем с новой хозяйкой соглашается.
Сцена 5
Галинка вздохнула, присела на край кровати. Рука болела, обожженная кожа потрескалась и стянула рану, но Марьяна запретила жаловаться отцу. Сказала только: «Впредь аккуратнее будешь. Да и ожог невелик, чего расхныкалась? Заживет как на собаке». И выгнала ее из кухни.
— Больно, да? — Митюша забрался с ногами на кровать, сел рядом с сестрой и погладил ее по плечу.
— Ничего. Заживет. — Она обняла его, зажмурилась и уткнулась в белые мягкие волосенки. Он в ответ крепко обнял ее ручками.
— Расскажи про маму, — отстраняясь, попросил мальчик.
Галинка сквозь слезы улыбнулась. Вспоминать маму она любила. Рассказывала, какая она была добрая, красивая, как сильно их любила.
— Очень красивая? — уточнил Митюша.
— А вот смотри, — Галинка подхватилась, достала со шкафа резную, светлого дерева шкатулку. Поставила ее на кровать.
В шкатулке этой хранилась вся память о маме: фотографии, лоскутки от ее одежды. Галинка отрезала от платьев, пока отец не видел. Торопился он вещи из дома вынести, думал, легче заживется да быстрее горе забудется.
А самым главным сокровищем шкатулки был перстень с большим зеленым камнем. Галинка достала его со дна, осторожно надела на безымянный палец и отвела руку, любуясь зелеными бликами.
— Вы почему еще не спите? — В комнату вошла Марьяна.
Митюша спрятался за сестру, она же захлопнула шкатулку, а руку с перстнем спрятала за спину.
— Ложимся уже.
— Что это там у тебя, покажи? — потребовала Марьяна и, протянув руку, шагнула к девочке.
— Ничего. Шкатулка мамина. — Галинка, сняв за спиной с пальца перстень, зажала его в кулаке.
— Дай сюда, говорю! — Вцепившись в локоть, мачеха отобрала драгоценность.
— Отдай! Это мамино кольцо! — звонким от слез голосом выкрикнула девочка.
— А я кто? Мама и есть. Мое кольцо это, — надевая перстень, усмехнулась Марьяна.
— Отдай! — Галинка схватила ее за руку и попыталась снять кольцо.
— Паршивка! — отвесив ей оплеуху, прошипела мачеха.
Отлетев на пол к кровати, схватившись за горевшую огнем щеку, Галинка заплакала.
— А, вот вы где! — С красным от мороза лицом в комнату вошел Василий. — А я вошел в дом, нет никого… — Он увидев сидевшую всю в слезах на полу дочь. — Что случилось? — поднимая ее и отнимая руку от лица, спросил он.
На щеке алела оставленная перстнем глубокая царапина.
— Марьяна, я спрашиваю, что у нее с лицом? — Лесничий нахмурился. — А с рукой? — разглядел он и ожог на ладони дочери.