Сотрудники действовали исключительно оперативно. Спустя 20 минут в здании О...ского УБОП остались лишь Геращенко и несколько ребят из охраны. Вдоль всего периметра здания разместились милицейские машины и посты наблюдения, ограничивавшие доступ к объекту. Вскоре прибыл и специалист по бомбам, Антон Степанович Гордеев, низенького роста тщедушный человек в очках. За этой непритязательной внешностью скрывался истинный гений саперного дела., прославившийся на всю Европу успешной работой с минами на дне Черного моря. На его счету было 268 удачных обезвреживаний бомб и одно неудачное, в результате которого Гордеев лишился 2-х пальцев на левой руке, членораздельной речи и толики самолюбия. Он прибыл с маленьким черным чемоданчиком, в котором были скрыты от посторонних глаз новейшие секретные разработки саперской кухни. Войдя в кабинет Владимира Андреевича, он застал полковника стоящим в нескольких шагах от бомбы и внимательно изучающим. - Ну что Вы думаете? - таким вопросом встретил Гордеева Геращенко. - Тык мы ды я выдл...пш? - ответил Гордеев, очевидно имея ввиду: «Что я могу думать если я ее еще не видел?». - По сведениям террориста должна взорваться через 3 часа 25 минут. - сказал полковник, игнорируя ответ Гордеева. - Ни при каких обстоятельствах не произносите ...», - Геращенко прошептал на ухо Гордееву заветную фразу. - А не то бабахнет. Разберетесь здесь? - И не давая Гордееву возможности что-либо сказать, добавил: Работайте. Я подойду попозже. - с этими словами он вышел из кабинета. - Чыж нэ сдэл? Сдэл дык сдэл! А нэ... - вдогонку сказал Гордеев. Это значило: «Чего ж не сделать? Если сделаем, так уж сделаем. А как не сделаем... ». И приступил к работе.
Владимир Андреевич озабоченно вышагивал туда-сюда по заснеженному тротуару перед группой своих подчиненных. «Знаешь, Коля, что не уверен я в этом Гордееве... Говорит уж больно двусмысленно», - обратился он с генерал-майору Фомину, своему ближайшему собутыльнику. - “Позвони-ка ты лучше в подразделение “Гамма”, пусть пришлют они двух своих толковых ребят нам в поддержку». «Так точно», - сказал Фомин и стал набирать номер саперного спецподразделения, с которым Геращенко были давние и прочные связи.
У Гордеева намок весь лоб от напряженной работы. Такой коварной бомбы он еще не встречал в своей практике. Все его знания и хитроумные приспособления были бессильны перед этим скорее всего самодельным орудием разрушения. Какая-то варварская конструкция - бесчисленные переходы, узлы, ложные выходы, система ловушек... Все это было слишком сложно и требовало значительно больше времени, нежели остающиеся в распоряжении 2,5 часа. Тем не менее он продолжал ожесточенно трудиться, чувствуя, однако, все нарастающую беспомощность.
Полковник Геращенко мрачнел с каждой минутой. Что же это за напасть такая - и дома нелады, и с любовницей поругался, а тут еще и бомба в подарок под Новый Год. Вот тебе, бабушка, и соленый хрен! Что, нельзя было что-ли подождать чуток? Да ежели тут под Новый Год что-то грохнет, так мне уж точно не видать как своих ушей ни премии, ни звания героя труда, да и вообще, под шумок и понизить могут за халатность на службе. А это никак не входило в планы Владимира Андреевича...Чего же этот специалист хренов там копается уже целый час? Нельзя что-ли просто выйти и сказать: товарищ полковник, бомба обезврежена! Все четко, по делу - и никаких гвоздей. Все свободны, и можно даже отметить, как следует, удачную операцию. Геращенко недовольно облизнул сухие губы. Его похмельный синдром продолжал давать о себе знать...
Из тяжких раздумий его вывел зычный возглас: «Товарищ полковник!». Он обернулся и увидел двоих молодцеватых солдат с коренастыми фигурами в потертых армейских бушлатах. У них были скуластые обветренные физиономии. При взгляде на которые Владимиру Андреевичу, как ни странно, стало легче на душе. Один из них, тот постарше, продолжил: “Товарищ полковник! По Вашему приказанию саперы Угольков и Олененко прибыли!”. «Спасибо, ребятушки», - сказал полковник и крепко пожал обеим руки. «Там у нас небольшая проблема, а специалист из центра уже час как возится, мать его... Бомба через 2 часа и 20 минут взорвется, если ее не обезвредить. Только ни в коем случае не говорите фразы ... », и полковник вновь произнес знаменитую фразу, - «а то рвануть может». Солдаты обменялись взглядами. Старшего сапера звали Федором Антипычем, а младшего - Олегом. Потому что до отчества он еще не дослужился. Для них подобная работенка вообще-то была внове, потому что разминировали бомбы они только на учениях, а в основном занимались делами армейскими - подготовкой молодых, внеочередными разгулами и др. «Идемте, я Вам ее покажу», - сказал полковник, и они втроем направились к зданию УБОП.