Постепенно эта затея все больше нравилась ему, он порадовался своей предприимчивости, и недавние сомнения стали смешны. В конце концов, в жизни он немало встретил праздников, все они были чем-то похожи, и давно пришла пора их разнообразить.
Идея воспользоваться праздником пришла ему в прошлый Новый год, когда они сами сели вот так же к какому-то автолюбителю и сунули ему в праздничной суете гораздо больше денег, чем следовало бы.
Филиппенко, насвистывая, ехал дальше. Не пренебрегал он и теми компаниями, где количество народа превышало допустимое число пассажиров — милиция в Новый год смотрит на нарушения сквозь пальцы. Филиппенко вначале старался проехать по каким-нибудь темным переулкам, но безнаказанность опьяняла, и он оказывался на центральных улицах. В двенадцатом часу поток пассажиров схлынул, еще брели одинокие фигуры с шампанским в руках, но в машине они не нуждались. Последними пассажирами до встречи Нового года оказалась группа девушек, совсем молоденьких. Филиппенко машинально отыскивал среди них самую красивую, прошелся взглядом по их раскрасневшимся личикам и отметил одну — в пушистой шапочке — не красивая даже, а еще по-детски милая — курносая, с задорными темными глазами, она все смеялась, а Филиппенко поглядывал на нее в зеркальце — несколько покровительственно. Девчонки болтали, громко хохотали и старались вовлечь его в свой разговор. Он не отмалчивался, но держался от них на дистанции. Ему вдруг захотелось еще раз увидеть эту девочку в пушистой шапочке.
Уже на площади, куда направлялись девушки, решился и спросил у нее: «Может, встретимся?» Она покраснела, пожала плечами. Филиппенко задержал на ней многозначительный взгляд, и, вытащив блокнот с корочкой из натуральной кожи, записал ее телефон. С девушек денег пришлось не брать. Он посидел в раздумье, не опрометчиво ли поступил, взяв этот телефон. Может, и не позвонит никогда, а путь неблизкий проехал, потом махнул рукой: да разбогатеет, что ли, девчонки, видно, первокурсницы, со стипендии много ли денег? Рукой махнул, а сомнения остались. Он подумал, ехать ли за новыми клиентами или дождаться начала Нового года — встретить его тут на площади, под общее «ура». Издали огромный Дед Мороз испытующе смотрел на него из-под широких раскрашенных бровей, и Снегурочка приветственно поднимала руку в голубой подтаявшей варежке. Елка, как неутомимый волчок, кружилась вокруг своей оси, подрагивая картонными зайцами и стеклянными матовыми шарами. Филиппенко задумчиво обозревал это бутафорское новогоднее великолепие, пока его осмотр не прервал чей-то голос:
— Довези, друг, очень надо.
Филиппенко оценивающе глянул на него: видно, при деньгах, но нет, надо Новый год не в машине встречать, и сказал твердо, вовсе не за тем, чтобы набить цену:
— Посмотри на часы, скоро двенадцать, я не человек, что ли?
Мужчина продолжал просить, протягивая двадцатипятирублевку.
Филиппенко покосился на нее: да что он, дурак из-за этого «ура» торчать здесь на площади, и раскрыл дверцу, правда, не сразу, еще некоторое время не отказывая себе в удовольствии послушать заискивающие мольбы. Вскоре мужчина вылез из машины и, видно, даже не жалея своей четвертной, пожелал ему счастливого Нового года, пригласил, было, даже к себе, Филиппенко кисло поблагодарил его и поехал опять к площади.
Теперь, когда пробило двенадцать, Филиппенко не подвозил каждого желающего, а все что-то высматривал, выгадывал, как заправский таксист, и даже интонацию он усвоил новую: приятельски-небрежную. И деньги сыпались на него, как из рога изобилия. Он устал уже от этих денег, мелькавших перед глазами.
Но все бы ничего, если бы не эта подвыпившая компания. Подбежали: «Шеф, едем». Филиппенко неторопливо вытащил изо рта сигарету и, глядя равнодушно в сторону, спросил: «Куда?» Все на разные голоса стали объяснять, и тут он услышал:
— Здорово, Филиппенко.
Он вздрогнул, в его планы вовсе не входила встреча со знакомыми. Это был Витек, работающий в соседнем отделе. Приблизив молоденькое губастенькое лицо, Витек бурно поздоровался с ним и, выхватив из своего распахнутого полушубка шампанское, принялся открывать бутылку и одновременно подмигивать ему раскосым смеющимся глазом. Филиппенко отказывался от шампанского, говорил, что за рулем, но Витек не отставал — пришлось выпить, компания громко и радостно кричащая по этому поводу, глазела на то, как торопливо он глотает вино, не разбирая вкуса, а потом мигом устроилась в машине, объяснясь между собой: «Это друг Витька, он нас довезет, удачно сели, а то машин не найдешь». Как ни старался Филиппенко быстро выпить свою долю, он застал свою машину, уже забитой до отказа. Выругавшись, он нашел Витька и вытащил его на свежий воздух: