— Правильно, — кивала женщина, — так и нужно. А то совсем распустились. Для кого ж тогда перестройка? Замечательно, что в нашем магазине такой приятный заведующий. Здоровья вам, всяких благ.
— Угу, не помешало бы, — соглашался Лешка.
— Ну хорошо, — женщина протянула ему руку, энергично пожала вялую ладонь Лешки, — сами понимаете, нельзя держать таких людей в торговле, тем более теперь, когда перестройка.
— Само собой, — опять соглашался Лешка, — для нас самое главное, чтобы вы, наши дорогие покупатели, были довольны. Если что — обращайтесь, мы всегда отреагируем.
Женщина ушла, весьма довольная, какой и должна была быть покупательница, по Лешкиным словам.
— Дорогие покупатели, — пробормотал Лешка, — чтоб вам всем пусто было, чтоб ваше блядское племя…
Стефка меланхолически продолжала считать деньги.
— Что там такое? — спросила она.
— Все нормально. Ну обвесил эту корову Роман, что, от нее убудет? Сосчитала?
— Да. 387.
Лешка пересчитал деньги, пододвинул к ней оставшиеся рубли:
— Мировой брат у тебя.
— Да? — удивилась она, глядя на суетящегося у картошки брата. — Что же в нем такого мирового?
— Да вообще. Ты знаешь, мы с ним договорились, что он у нас грузчиком поработает.
— Что-то я сомневаюсь, что такая работа моему братцу по душе.
Степка в этот момент втащил в кабинет сумку с картошкой:
— Это ты обо мне, что ли? Мускулы буду развивать.
— Мускулы надо было в детстве развивать.
— Гм… Ты идешь домой? Тебя ждать?
— Нет, у меня дела еще.
Никаких особых дел у Стефки не было, но ей почему-то не хотелось идти домой с братом.
Она подождала, пока Степка уйдет, и вышла из магазина. Ее догнал Лешка, у которого под мышкой была завернутая в рваную газету колбаса. Он взял у Стефки сумку с яблоками:
— Тебе куда? Я сейчас тачку возьму, тебя по пути закину.
Машины шли мимо, не останавливаясь, наконец одна притормозила, и Лешка, не слушая шофера, стал усаживать Стефку. В такси он вначале молча смотрел в окно, тихонько посвистывая, потом неожиданно сказал:
— Шеф, вот здесь стой, — обернулся к Стефке, — мне надо к приятелю зайти. Через пять минут вернусь.
— Ладно, только быстрей.
Шофер вначале почитал газету, затем вышел из машины, обошел ее, потопал по снегу и заглянул в окошечко:
— Эй, молодая, долго еще ждать? Тебя, случаем, кавалер не бросил?
Стефка, вздохнув, вышла из машины, вытащила свою сумку с яблоками и Лешкину колбасу, расплатилась с шофером и села на скамейку. Идти никуда не хотелось, да и таскаться с этой дурацкой колбасой — маленькое удовольствие.
И вообще непонятно, почему она не поехала домой с братом. Опять бы с «балаганами» начал привязываться или еще с чем-нибудь? Степка еще пацан, все ищет куда приложить свою склонность к авантюризму. Для него торговля — это лазейка в чудесный мир, где все есть, где ноу проблемс. А потаскает грязные тяжелые ящики, получит тычки от заведующих, выслушает ругань продавцов — и будет свои слюни утирать, слезки смахивать. И ей-то давно пора сматываться из магазина. И самой возвращаться в толпу покупателей, а там глядишь, тоже будет просить покрупнее, покраснев, покруглее и ругать продавцов за их лень и недовесы. И лица людей тогда снова станут лицами, а не бесформенными рылами, которые норовят оскорбить и унизить за просто так. И покупатели, наверное, не так уж виноваты, в них бойцовские качества развила сама торговля. И нечего тут напрягаться, ища виноватых. Все хороши. Стефка раскрыла сумку, вытащила припасенную для Степки гирьку и выбросила ее в кусты. Пусть все летит в тартарары!
Прошло минут двадцать, прежде чем вышел Лешка, он вышел из подъезда отнюдь не со страшной скоростью.
— А где тачка?
— Тебя поехала искать.
— Ну ладно, пойдем к другу, чайку попьем.
— Что-то я не вижу в тебе большого раскаяния.
— А-а, — равнодушно ответил он, — извини, задержался немного.
Они поднялись наверх. Им долго не открывали, наконец дверь распахнулась, на пороге стоял высокий парень в красных шортах и расстегнутой рубахе.
— Я думал, ты уже домой уехал, — пробормотал он, застегивая пуговицы, — спать собирался ложиться.
— Сон откладывается, — ответил Лешка, бесцеремонно его отталкивая.
В квартире царил жестокий беспорядок, повсюду валялись кроссовки «адидас» всевозможных размеров.
— Он тренером работает, — объяснил Лешка. — Ну, Виктор, ставь чай.
— Чего его ставить, он еще не остыл.
Чашки были пузатые, старинные, с тонкими трещинками по бокам и фигурными легкомысленными ручками.